Миссионер покраснел до корней волос.
— В данный момент я пришел не для того, чтобы обсуждать вопросы физиологии, — холодно ответил Джонс. — Поведение этого субъекта наносит огромный вред престижу белого человека. Он постоянно подрывает усилия, которые мы прилагаем, чтобы обитатели этих островов вели менее порочную жизнь. Это совершенно опустившийся человек.
— Простите мой вопрос, но вы предпринимали какие-нибудь попытки исправить его?
— Едва только Рыжий Тед появился здесь, как я сделал все, что в моих силах, чтобы сблизиться с ним. Но он упорно отворачивался от меня. А когда он учинил свои первый скандал, я пришел к нему и без обиняков сказал то, что думаю об этом. В ответ он обругал меня.
— Никто не ценит так высоко, как я, замечательный труд миссионеров на этих островах, но уверены ли вы в том, что всегда подходите к людям с должным пониманием и тактом?
Резидент остался доволен своей округлой фразой. Исключительно вежливой — и в то же время содержащей упрек, который должен уколоть. Миссионер печально посмотрел на него. Во взгляде его светилась чистосердечность.
— Когда Иисус увидел менял в храме, он плетью выгнал их оттуда. Нет, мистер Груйтер, разговоры о такте — это пустая трата времени. Нельзя уклоняться от того, чтобы до конца выполнить свой долг.
От этакой тирады преподобного Джонса резидент внезапно ощутил сухость во рту, и ему захотелось пива. Миссионер с серьезным видом наклонился к нему.
— Вы так же хорошо, как и я, знаете пороки этого человека. Нет необходимости еще раз напоминать вам о них. Для него нет никаких оправданий. Он уже переступил все границы. Сейчас у вас есть все основания разделаться с ним. И я прошу вас использовать вашу власть и навсегда изгнать его отсюда.
В глазах резидента заблистал особенно лукавый огонек. Возник повод позабавиться. Оказывается, люди еще более потешны, когда их и не хвалишь и не осуждаешь.
— Послушайте, правильно ли я вас понял, мистер Джонс? Вы требуете, чтобы я выслал этого человека, не выслушав свидетелей и того, что он скажет в свое оправдание?
— Какие могут быть у него оправдания?
Резидент медленно поднялся со своего стула и впрямь сумел придать себе больше достоинства, чем позволял его маленький рост.
— На этих островах я отправляю правосудие согласно законам голландского правительства. Позвольте указать вам, что я чрезвычайно удивлен тем обстоятельством, что вы пытались повлиять на выполнение моих судебных функций.
Миссионер слегка опешил. Никогда еще не случалось, чтобы этот самонадеянный мальчишка, на десять лет моложе его, разговаривал с ним таким тоном. Но едва он открыл рот, дабы объясниться и выразить извинения, как резидент, подняв свою маленькую пухлую руку, остановил его.
— Мне уже пора идти на службу, мистер Джонс. Желаю вам всего хорошего.
Миссионер попятился, поклонился и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Он бы, конечно, крайне удивился, если бы увидел, как повел себя резидент, когда он закрыл за собой дверь. Широко усмехаясь и растопырив пальцы, он показывал длинный нос вслед ушедшему Джонсу.
Несколько минут спустя резидент направился в свою канцелярию. Старший клерк, голландец-полукровка, доложил ему о ночном происшествии. В основном это было почти то же самое, что он услышал от преподобного Джонса. Суд был назначен на сегодня.
— Дело Рыжего Теда будет слушаться первым, минхер? — спросил старший клерк.
— Не вижу оснований для этого. Есть два или три дела, которые поступили раньше. Я буду рассматривать дела в надлежащем порядке.
— Быть может, минхер, поскольку Тед белый, то вы пожелаете сначала наедине переговорить с ним?
— Величие закона в том, что он не видит различия между белым и цветным, — несколько напыщенно произнес резидент.
Суд помещался в большой квадратной комнате с деревянными скамьями, на которых вплотную сидели туземцы. Все встали, когда сержант объявил о появлении резидента. Он вошел вместе с клерком и занял свое место за столом на небольшом возвышении. Позади на стене висел большой портрет королевы Вильгельмины[3].
Было рассмотрено с полдюжины дел, а затем ввели Рыжего Теда. Его поставили у скамьи подсудимых, в наручниках, с конвоирами по обеим сторонам. Резидент с суровым видом взглянул на него, но в глазах у него пряталась смешинка.
Рыжий Тед страдал от похмелья, слегка покачивался и безучастно глядел перед собой. Он был еще молод, лет, вероятно, тридцати, немного выше среднего роста, довольно плотный, с красным обрюзгшим лицом и рыжей копной курчавых волос. Вчерашняя потасовка не прошла для Теда даром: под глазом у него багровел большой синяк, нижняя губа была рассечена и вспухла. На нем были шорты цвета хаки, очень грязные и рваные, и изодранная фуфайка. Сквозь большие прорехи виднелась грудь, заросшая густыми рыжими волосами; кожа Теда, однако, отличалась поразительной белизной. Резидент перелистал лежавшее перед ним дело и вызвал свидетелей.