Мортон повсюду и произносил, распаляя тем свой ядовитый язык,
Злобно вещал, восстанавливая против меня европейских владык.
А после успехов моих с проведением прогрессивных реформ,
Стал снова смущать мой народ, и опять для меня грянул гром.
Я подданным верил, считал, что должны же они понимать:
Не может преступный правитель законы гуманные издавать!
Одно абсолютно не совместимо с другим – это же ясно!
Я верил, что после реформ жизнь в Англии станет прекрасной!
Я буду править счастливой страною, народ меня будет любить.
Ни чем иным, как любовью народной, я так не умел дорожить.
Я всем – и короной, и жизнью жены, – да простит меня Боже! –
Тогда рисковал и был терпеливым со всеми, а надо бы строже,
Но я не хотел поддаваться обидам и гнев на народе срывать,
Враги же пытались заставить меня ответный террор развязать.
Тем временем срок подошёл уже принцев в имение перевезти.
ЛЮДА.
И как же вы сделали это, сумев конспирацию соблюсти?
КОРОЛЬ.
Средь бела дня вывезли их, одетыми в форму пажей,
У всех на виду они были неотличимы от свиты своей.
Устроив в имении принцев, я снова вернулся к делам:
Наметил визит в Миддлхэм, чтобы с сыном увидеться там.
Согласно традициям, что всё ещё не были мною отменены,
Вдали от родителей должен наследный принц их стороны
Жить и воспитываться – так было принято в Англии до этих пор.
И мы с моей Анной, истосковавшись по сыну, вели разговор
О том, как традицию эту жестокую нам поскорей изменить.
Тогда же мы к сыну решили поехать, его навестить.
Три дня пути оставалось проехать нам до Миддлхэма,
Когда добрались мы со всей нашей свитою до Ноттингэма.
И там получаем известие, – оно нас, как молнией, поразило:
Три дня как сыночек наш умер – служанка его отравила!..
Тут Анну безумие постигло, я сам чуть умом не рехнулся.
Когда же узнал, кто направил убийцу, – от ужаса содрогнулся!
ЛЮДА.
И кто тот злодей, что на это ужасное дело решился?
Я полагаю, что суд справедливый над ним совершился?
КОРОЛЬ.
Все нити тянулись во Францию, главный заказчик был ясен.
И тот, кто направил убийцу, был тоже знаком и опасен –
Мать королевы и тёща моя, что была нашим давним врагом, (30)
Отправила к внуку его же служанку с отравленным пирогом.
Она Миддлхэмом и всей его челядью в прежние годы владела (31)
И знала все тайные входы и выходы, и доступ к слугам имела.
Крысой зловещей и гадкой к нашему замку подобралась,
А там и до золота падкой служанке работа нашлась.
Казнить? Но кого? За преступление служанку сам Бог осудил –
Ей вместо золота смертью жестокой заказчик её заплатил.
А мать королевы всегда неподсудна, и я не мог на неё указать.
Жалея жену, чтоб спасти её честь, решил я то дело замять.
Бедная Анна умом помутилась, мы чудом вернули в сознание её.
А тут вдруг опять закружилось над нами клеветников вороньё:
Смерть нашего сына изображалась заслуженной карой, бедою – (32)
Отмщением Свыше за гибель племянников, будто задушенных мною.
А тут и похабные вирши на двери собора повесил какой-то чудак, (33)
Меня и министров моих в них продёрнул за сущий пустяк –
Смешное созвучие наших фамилий, – уж я отмахнуться хотел: (34)
Строительством флота был занят и массой других важных дел.
Писака не прятался и, как оказалось, хорошим знакомым нам был, –
Он в Уилтшире, у моей матушки в доме дворецким служил.
Работал прилежно, в доверие втёрся и бегал за нею хвостом,
Подслушивал все разговоры её и читал переписку тайком,
Выписывал строчки из писем моих и многое присочинял,
А после он в виде отчёта все это во Францию переправлял.
Потом оказалось, он тайным агентом Людовика был – (35)
Этот Уильям Коллингборн – и сам же восстанием руководил
От лица Бекингема в Уилтшире. Из писем его мы узнали,
Что он же на нас и Людовика сам натравил. (36) И все те печали,
Что нам в эту пору пришлось пережить, – того же злодея работа.
Но время не ждёт, – я готовил спуск на воду нового флота. (37)