И вышибают его из ангара к едрене матери.
Снося поднимающегося по ступенькам москвича, бережно прижимающего к груди загипсованную руку.
Там у нас пешеходный выход — крылечко небольшое с перилами, да ступенек штук пять.
Я как раз выехал через запасной, но перед ним давно не чистили, у меня колеса вязнут в сугробе. Поэтому я временно обездвижен, и могу только наблюдать, как клубок из десятка бронированных тел катится по ступенькам. Грохот, вопли и какой-то смутно знакомый поросячий визг. Хорошо, силовые вроде поняли, что стрелять в ребят без толку. Если б они по-прежнему во все стороны пуляли, тут бы мне точно конец настал. Да наверняка и москвичу заодно.
Вовек мне этой сцены не забыть. Стоп-кадр. Широкая раскатанная дорога, машин стоит видимо-невидимо. И налоговые, и будка техника-смотрителя шестого района, и цистерны с дерьмом — водители бесплатный цирк смотрят. Перед ними на площадке у ангара куча-мала, в центре Тишка виднеется, уже вновь овладевший говнодавом. Из-под кучи москвич выползти пытается, но его кто-то за ногу ухватил и, судя по выражению лица полковника, на болевой прием ее взял.
Кругом автоматы валяются, и пропыру Кузя потерял.
Тут на площадку влетает черный джип, из него прыгают мэр и прокурор. Секунду в ужасе на происходящее глядят, потом орать начинают, но поскольку их никто не слышит, бросаются кучу-малу самолично растаскивать. Это смелое решение — мэру тут же дают в репу, он падает, и куча его накрывает.
Я, главное, сижу, как последний у-о, в своей коляске, с места двинуться не могу. Кричать-то бригаде, чтобы прекратила, бессмысленно, пробовал, глотка уже сорвана.
Если б не техник-смотритель, не знаю, чем бы все закончилось. Ребята мои только во вкус вошли, а силовые, те вроде ошалели — в жизни им никто такого успешного сопротивления не оказывал.
Но техник, он то ли побоялся возможного смертоубийства, то ли просто решил социальную справедливость учинить. Короче, он подбежал к ближайшей цистерне, что-то водиле сказал, отцепил сливной шланг и потянул к месту драки. А водила на цистерне крышку откинул — и руку в пульт запустил.
Техник им по-честному крикнул — хватит, мол, а то худо будет. Но силовые как раз Тишку свалили, Михалыч за него обиделся, и начал всех направо и налево крестовиной дубасить. Ну, техник и махнул водиле. А тот улыбнулся широко, будто космонавт Мельник перед стартом на Марс, и ручку дернул.
Цистерна-то с подогревом, дерьмо как свежее, даже лучше. И насос там хороший стоит, мощный… Они, главное, не сразу поняли, что происходит, возились еще чего-то, кулаками махали. Ну, тонну они приняли на себя, это точно. Значит, налоговых десять рыл, считая с москвичом, моих обалдуев трое, да от отцов города два представителя. Хотя прокурор не в счет, ему сразу говнодавом пониже спины угодило, он под крыльцо и улетел. Выходит, около семидесяти килограммов на нос. Моим-то все равно, они в это дело каждый день ныряют, а вот остальным в целом не понравилось. У них еще и обмундирование было, как бы сказать, не по форме.
В общем, решили пока больше не драться.
Техник-смотритель шланг бросил, в машину — прыг, и газу. Правильно, я считаю.
Дерьмовозы тоже с места снялись — и на регенераторную.
И тишина. Даже налоговые не матерятся — стонут только жалобно. И москвич не визжит, охрип, бедный. Потом оказалось — мало того, что ребра ему помяли, когда с крыльца сшибли, так еще ногу вывихнули.
Я кнопку ткнул на подлокотнике коляски, в ангаре ворота открылись.
— Внимание! — кричу. — Предлагаю всем немедленно пройти в отсек санитарной обработки! Дезинфекция за счет компании.
Из-под крыльца вылезает прокурор. Весь в белом — снегу там намело. Держит в руках две половинки чьего-то автомата, одну со стволом, другую с прикладом. Глядит с интересом на медленно оседающую гору дерьма, из которой выбираются участники побоища — кто на четвереньках, а кто и вплавь. Смотрит на меня — все, думаю, конец. А он только говорит, сочувственно так:
— Ну, Сикорский, и вредную же ты профессию себе выбрал!
— Да чё, — говорю, — нормальную… Всегда хотел служить людям. Штоб им было хорошо.
…Мы теперь на помойке работаем. Ее раньше в городе вообще не было, нынче есть: мусоросжигатель сгорел от перегрузки. Ну, я санинспектору ящик огненной воды поставил, так он мне самолично план «утилизационной площадки» начертил и благословение с гербовой печатью нарисовал. Арендовало «КБ Сикорского» кусок тундры, вырыло котлован, подъезд к нему накатало. По совету психолога выдержал я паузу в несколько дней, чтобы город провонял как следует, да кучи мусора уже свет застили, — и к зданию администрации. Внутрь-то мне тогда не пройти было, но я не гордый, начальство у подъезда отловил.
Мэр вообще плохо выглядел в тот день — чего вы хотите, город в мусоре тонет и помощи ждать неоткуда, — а как меня увидел, затрясся весь и попробовал от самых дверей подъезда с разбегу в машину запрыгнуть. Поскользнулся, головой в сугроб — хрясь! Я уже тут как тут, колесом ему на шубу наехал, теперь быстро не отвяжешься от Сикорского. Тогда мэр решил инсульт симулировать. А я, пока все суетились, кому надо из помощников — свое предложение об оказании инжиниринговых услуг. Мэр таблеток сердечных поел, отдышался слегка, ему и говорят — спаситель наш тута. Мэр — чё, этот?! Ему — он самый.
И пошло всё почти как раньше. Мне бульдозер под ручное управление переделали, ребята помогают машинам разгружаться, выскребают что прилипло. Новый сжигатель обещают не скоро — денег нет — так что от печальных дум о будущем я временно застрахован.
Техник из шестого района тоже к нам подался, исполнительным менеджером. Говорит, на помойке делается реальное дело, живое, для всеобщей пользы, да еще и весело. И то правда, на канализации нынче от тоски помрешь. Как только скандал до Москвы докатился, приехала к нам большая комиссия, а едва растеплилось, начали по городу класть современную морозоустойчивую фекальную систему. Конструкция продуманная, затыки исключаются, с Аляски специалисты приезжали — только языками цокали.
Ребята поначалу слегка приуныли. Я их понимаю, все-таки «пробойник» звучит гордо, вы произнесите вслух — пробойник! — мощно, да? А «оператор У-площадки» — совсем не звучит. На том же комбинате операторов всяких, как в тундре оленей. Со шваброй бегает, а уже оператор. Психолог, и тот не сразу парням растолковал, что новая их профессия не менее опасная, героическая и нужная людям, чем прежняя. И тут я в один прекрасный день, орудуя рычагами и наблюдая, как бригада в мусоровозе копошится, слово придумал — «отбойник». Ребята ведь чем занимаются? Отбивают от кузовов машин куски прессованного мусора. Так и говорю: были вы пробойники, а теперь отбойники — какая разница? Повеселели. Действительно, какая разница?
Ведь эта наша работа на прежнюю до удивления похожа. Я уже мечтаю иногда, чтобы запретили населению мебельные гарнитуры на помойку выкидывать — а то возни с ними…
Вот, опять! Целых три холодильника. Я их, конечно, гусеницами утрамбую. Но котлован у меня не резиновый, между прочим! А народ в него валит что ни попадя. Ладно б одни холодильники. Ужас, чего только мы не утилизируем. И в каких объемах. Едва за мусоровозами поспеваем, да и места уже в обрез, пора еще площадку открывать и искать человека на второй бульдозер.
Точно — запретить! Чтоб не смели выбрасывать снегоходы разукомплектованные и кузова автомобильной техники. Двигатели бензиновые, дизельные и электрические. Колеса в сборе, диски, шины, детали подвески крупнее наконечника рулевой тяги. Плиты кухонные. Стиральные и посудомоечные машины. Прочую бытовую технику. Отдельно ванны, за них вообще бить нарушителей смертным боем. Ванны процессу утилизации мешают невероятно, особенно большие гидромассажные, те просто нам на площадке отравляют жизнь. Технику множительную и электронно-вычислительную — тоже желательно на фиг. Мониторы разные — к чертовой матери. Туда же антенны спутниковые и усилители к ним. Никаких деталей систем вентиляции и кондиционирования. Под запрет — отопители любых видов. Мебель комплектную и некомплектную. Рамы оконные. Трубы любые. Совсем любые — включая музыкальные инструменты. Тоже любые. Игрушки детские, мягкие и жесткие. Игрушки взрослые, как в надутом, так и в сдутом виде…
И унитазы. С унитазами, конечно, довольно легко справиться, но они меня почему-то особенно раздражают!
По самым предварительным оценкам для модернизации коммунальных сетей России понадобится не менее 10 лет и 555 миллиардов рублей.
Из газет, осень 2001 г.
СодержаниеЧасть I. Нужный вопрос … 7