– Что с тобой, милый? – испуганно всполошилась Сосулька.
– Ему нужна помощь! – мгновенно рванувшись к Солнечному Лучу, вскрикнул Ветерок.
Совсем ослабевший Солнечный Луч жалобно произнёс:
– Хмурые облака узнали, что я влюбился, они преграждают мне путь на землю.
Ветерок сказал:
– Так и быть, помогу твоему горю. Сейчас я вырасту, стану Ураганом. Тогда поднимусь в небо и разорву негодных в клочья.
В ту самую минуту хмурые облака проплывали низко над землёй и услышали, как по-мальчишески заносчиво бахвалится (так им казалось) Ветерок. У них даже животы затряслись.
– Ой, напугал до смерти! – распухая от смеха, пищало самое маленькое облако.
– Я больше не могу-у-у, – громко хохотало, ухватившись за бока, самое большое облако.
Тут откуда ни возьмись, появилась разгневанная туча.
– Цыц! – приструнила она взбалмошные облака. – Кто позволил вам смеяться?! Кто, я спрашиваю вас! Ах, как же вы глупы! Да что вы знаете о Ветерке? – метала во все стороны молнии от негодования их повелительница. – Прежде чем скалить зубы, вы должны были спросить у меня, на что способен этот паршивый Ветерок, – не в силах умерить свой гнев, продолжала надрываться она. – Сейчас он тихоня, а через минуту может превратиться в грозного, беспощадного, разбушевавшегося великана. И тогда горе всем нам.
Кому, как не туче было знать о крутом нраве Урагана.
Немного погодя она перевела дыхание и более спокойным голосом пробурчала:
– А вы не только с Ветерком, вы даже с Солнечным Лучом не можете справиться. Пока не поздно, лучше подобру-поздорову убирайтесь вон, да поживее.
От обиды трусливые облака ещё больше нахмурились, так, что белый свет им стал не мил. Но делать нечего, дрожа перед своей суровой повелительницей, они не посмели ей перечить, и одно за другим нехотя уползли с неба. Туча дождалась, когда последнее облако скрылось за горизонтом, и тоже, ещё раз досадливо выругавшись, поплыла следом.
Взглянул Солнечный Луч на синее безоблачное небо и обрадовался так, что и сказать нельзя. С той поры для него не существовало никаких преград. Он ежедневно прилетал к Сосульке и не выпускал её из своих жарких объятий ни на минуту. Однажды, когда Солнечный Луч в порыве страсти поцеловал Сосульку горячо-горячо, она почувствовала головокружение, отчего едва не потеряла сознание. Тогда и поняла Сосулька, что от любви пропадает.
– Мой ненаглядный, мой золотой, – сказала она, – твоя красота меня ослепила, я умираю от любви, – а у самой слёзы кап-кап.
Сосулька ждала, что Солнечный Луч её пожалеет, утешать станет, всякие слова душевные найдёт. Но он ни до чего больше не додумался, как только сказать:
– Моя прекрасная, когда ты в печали, мне становится скучно.
Сосулька обиделась и загрустила пуще прежнего. Ей стало казаться, что между ними непреодолимая пропасть, и что Солнечный Луч – из другого мира. Мира, в котором она может быть только игрушкой, забавой. И ещё непонятное чувство подсказывало ей, что Солнечный Луч не пожертвует ради неё даже одним мгновением своей весёлой жизни. Тоска тихо сжимала её тающее сердце. Она окинула горестным взором окрестности: снег лежал пожухлый и грязный, а на пригорках чернели проталины. Любуясь красотой храброго Луча, она и не заметила, как всё изменилось вокруг. Сосульке сделалось страшно. Она закрыла глаза, забыв об обиде, прижалась к любимому и попросила:
– Не оставляй меня одну, мне страшно.
– Я не могу быть рядом с тобой всё время, – ответил Солнечный Луч. – У меня неугомонный характер, и мне неведома грусть, а у вас на земле по ночам темно и уныло.
Сказав это, Солнечный Луч поцеловал на прощание свою принцессу и сразу исчез.
Больно было Сосульке слышать такие слова. Невесёлые думы одолели её головушку. От этих мыслей она не могла заснуть, всё смотрела и смотрела на небо, туда, куда улетел её любимый. И нигде не могла его отыскать. Видела только Млечный Путь, протянувшийся высоко-высоко по всему небосводу, от края до края, как запорошенная снегом тропинка.
«Если бы я могла забраться туда, – размечталась Сосулька, – я бы босиком пошла по этой тропинке навстречу солнцу, чтобы успеть ещё хоть разок увидеть своего любимого. Но Млечный Путь намного выше крыши, туда ни за что не добраться».
– Как я несчастна! – горько сказала Сосулька, с невыразимой тоской глядя на звёздное небо. – О, как я несчастна! – повторила она, вдруг залившись горючими слезами. – И никто, никто не знает...