Было бы хорошо не беспокоиться каждый день, что Ангра узнает о нас, о том, сколько наших людей всё ещё живы и работают в его лагерях. Было бы хорошо, если бы Сир позволил мне помочь им в этой войне, потому что я знаю, что мы можем быть сильными без магии, но…
Я также знаю, что она нам необходима. Без неё Ангру не остановить.
Я поднимаю чакру и испускаю боевой клич.
Мазер резко поднимает голову, и его лицо лишается всяких эмоций, когда он смотрит на дверь сарая за моей спиной. Я продолжаю бежать на него, слишком сосредоточившись на том, как бы победить в этой битве. Он мой, я это знаю, он мой…
Чакра исчезает их моих рук.
Мои пальцы хватают пустой воздух над головой.
— Мейра!
Я замираю. Моя грудь вздымается от радости — Сир видел, как я дерусь! Вот только его голос полон ярости.
Мазер незаметно кладёт камешек себе в карман и ободряюще смотрит на меня. Я оборачиваюсь к высокому мужчине, держащему мою чакру в своём огромном кулаке. Утреннее солнце светит в дверной проход, очерчивая силуэт Сира. Каждый раз, когда я его вижу, то вспоминаю, как впервые увидела Кларинские горы — громадные и смертельные, нависающие надо мной, где бы я ни стояла. Мощное, яростное напоминание о том, что я крошечная, слабая и одинокая.
Челюсть Сира заходит желваками под короткой белой бородой.
— Мазер, быстро на ринг! — рявкает он, не сводя с меня взгляда.
— Да, Сир, — отвечает мальчик и спешит к выходу из сарая. Оказавшись за спиной Сира, он делает вид, что бьёт его под колени. Я сдерживаю смешок, и Мазер подмигивает мне, после чего бежит на тренировку.
Мы с Сиром остаёмся вдвоём. Мои руки трусятся, но я расправляю плечи и смотрю ему прямо в глаза. Я — воин, а воины не сдаются.
К несчастью, Сир тоже воин.
— Ты хоть представляешь, что могла натворить?! — его вопрос перерастает в крик, от которого содрогается весь сарай. — Ты напала на будущего короля с чакрой! Я знаю, ты любишь играться с оружием, но это не шутки! И не игрушка для детей!
Я сжимаю ладони в кулаки и рычу:
— Мазер тоже ребёнок! Ты обучаешь нас истории нашего королевства, рассказываешь о войне, но отказываешься учить меня драться! Я могу помочь!
Сир вздыхает, пытаясь взять себя в руки, и цедит сквозь зубы:
— Мазер — наследник Зимнего. Я учу вас истории, потому что её должны знать все. Но ты, Мейра, не должна бороться.
На глаза накатывают слёзы, но я отказываюсь плакать перед ним. Я нужна им! Это и моя война! Не важно, что я никогда не видела Зимнее, не важно, что все остальные чувствуют себя в лагере куда полезней, чем я… Я просто ребёнок, которого Сир спас во время хаоса, воцарившегося при нападении Ангры. Я никому не принадлежу, но обязана принадлежать Зимнему. Это мой дом, и я должна помочь им вернуть источник.
Лицо Сира грустнеет, словно ему стыдно, что он накричал на меня.
Возможно, он увидит, насколько мне плохо, насколько я хочу помочь, и поддастся на мои уговоры…
— Не смей больше заходить в оружейную палатку, — говорит он и поворачивается к двери.
— Я не стану тебя слушать! — кричу я, не задумываясь о последствиях. — Ты мне не отец!
Мужчина останавливается и оглядывается на меня через лучи света, в которых танцуют пылинки. Я и прежде на него кричала, много-много раз, но никогда не позволяла себе произносить эти слова вслух…
Это вышло не нарочно. Я не собиралась произносить слово «отец», и теперь у меня сдавливает горло. Я мчусь к выходу из сарая, проталкиваюсь мимо Сира, топчась по засохшей коричневой траве, и сворачиваю влево. Затем лавирую между чередой палаток, которые мы купили в столице Осеннего — Октабре. Они сделаны из яркоокрашенной шерсти, которая выглядит такой тяжёлой, словно в любой момент может поглотить своих жителей. Они есть чернильно-синих и солнечно-оранжевых оттенков и выглядят прекрасно, даже несмотря на то, что иногда провисают.
От меня есть польза! Что бы Сир ни твердил, я нужна им.
На краю леса, окружающего наш лагерь, лежит кучка листьев. Я падаю прямо на неё, упиваясь ароматом влажной земли. Но красные листья напоминают мне о Кристалле, о том листочке, который она вставила мне в волосы, и у меня тут же перехватывает дыхание, а в груди зарождается острое чувство беспокойства. Вскоре они с Грэгом вернутся, и мы снова будем вместе. Миссии могут длиться месяцами, но когда она возвратится, я расскажу ей, что Сир до сих пор не разрешает мне…
Где-то хрустнула ветка. Я резко поднимаю голову, впиваясь пальцами в колени.
В пяти шагах от меня появляется мужчина, хватающийся за осину, будто только она держит его на ногах. Я спешно встаю с земли. Весенний шпион? Один из людей Ангры?
Мужчина подаётся вперёд, и на его лицо падают грязные белые локоны. Он отталкивается от ствола, и его лицо искажается в беззвучном крике. Он начинает хромать в сторону лагеря, хватаясь за ближайшие ветки и спотыкаясь об подлесок.
Я подбегаю к нему.
— Грэг!
Мужчина поворачивается и оступается при виде меня. Рухнув на землю, он уже не может встать. От его рубашки осталась пара рваных хлопковых лоскутов, а грудь испещрена порезами, покрытыми запёкшейся кровью.
Грэг извивается на земле, из его уст доносятся мучительные стоны. Он сворачивается на боку, открывая мне вид на спину. Вернее на то, что от неё осталось. Она настолько изуродована, что я вижу одно, два, три ребра — некогда белые кости, которые ныне покрыты кровью, грязью и прилипшими осенними листьями.
Я падаю на колени и кричу что есть мочи.
Грэг остаётся поодаль от меня, его тело содрогается на лесной почве. Кристалла… Она должна быть с ним! Она должна быть здесь!
Я подползаю к нему, прислушиваясь к топоту приближающихся ног. Затем переворачиваю его на спину, головой к пятнам ясного неба, виднеющегося сквозь кроны деревьев.
— Грэг, — шепчу я. Мои пальцы пачкаются в крови с его руки. — Грэг, где… — тут кто-то обхватывает меня сзади и крепко прижимает к себе. Элиссон обнимает нас с Мазером. Глянув на Грэга, женщина бледнеет.
Все окружают его и смотрят пустыми, изнеможёнными глазами. Где же Кристалла?
«Её здесь нет».
Сир присаживается рядом с Грэгом и оборачивается на мужчин:
— Помогите мне перенести его.
— Он убил её, — произносит Грэг. Эти три слова настолько всех потрясают, что мы замираем. Мужчина смотрит на небеса невидящим взглядом. — Герод. Он убил её, Уильям. Я видел всё собственными глазами. Три дня она сидела взаперти в его клетке, а затем он вытаскивал её и… он заковал меня в цепи и заставил смотреть, как он бьёт её и… — натужно кашляет. — Я не смог его остановить. Я ничего не смог поделать…
Герод — правая рука Ангры. По моей спине пробегают мурашки от его имени, мурашки воспоминаний о крови, боли и умирающих людях.
Сир кивает, и мужчины поднимают Грэга, закрывая его своими телами. Я не могу пошевельнуться, не могу отвести глаз и ничего не слышу, помимо шороха листьев на ветру и стонов, срывающихся с губ Грэга. Когда они проходят мимо нас, я вижу его руку, вяло болтающуюся у земли. Вокруг его запястья завязана красная лента с прожилками чёрного и фиолетового, почти как…
Нет, это не лента. Синяки и кровь, как свежая, так и запёкшаяся — его кожа разорвана.
«Он заковал меня… Он убил её, Уильям…»
— НЕТ! — я пытаюсь вырваться из хватки Элиссон.