Я замолчала, пытаясь переварить информацию. Интересно, это человек адекватен? Может, его уже пора изолировать от общества вместо того, чтобы доверять ответственный участок работ?
- Забегу завтра утром, посовещаемся, обсудим, что удалось сделать, - сказал он и выскочил за дверь.
Я так и осталась сидеть с открытым ртом.
- Ты, Вер, конечно, занимайся, - прокомментировала начальница. – Но и о своих прямых обязанностях тоже не забывай. Делегировать их некому.
Она развела руками, налила в чашку ароматный чай и с чувством выполненного долга уставилась в экран компьютера, даже не подозревая, что мне прекрасно видно, что на нем открыто не очередное резюме, а схема вязания спицами новой косынки.
Естественно, помочь мне желающих не нашлось, и я целый день разрывалась между звонками по «делу Зеленова» и собеседованиями. Меня трясло от мысли, что я ничего не успеваю. И какой-то страх толкал меня снова и снова браться за телефон. По мне так это чувство было гораздо сильнее, чем пресловутый основной инстинкт. Наверное, что-то подобное толкало наших предков идти в атаку на огромных мамонтов. Или, не разгибая спины, собирать ягоды и коренья. Или, не давая себе права на сон, поддерживать огонь в пещере.
Как бы то ни было, я, руководимая этим полуживотным чувством, не давала себе расслабиться ни на минуту.
- Вер, ты уверена, что Зеленов тебя не укусил? – пошучивали периодически коллеги, слушая, как я договариваясь о встречи со студентами с администрацией очередного техникума.
Когда рабочий день подошел к концу, я была готова упасть без сил под собственный стол. Интересно, хватит ли мне сил дойти до дома? Я потянулась, стараясь оценить состояние своего тела, бросила «До свидания» коварно посмотревшей на меня Любове Викторовне прежде чем отправиться домой. И в этот момент в кабинет вплыла новая секретарша директора и остановилась прямо перед моим столом.
- Меня увольняют? – с надеждой спросила я. – По личному распоряжению генерального?
- Нет, конечно, - она широко открыла свои огромные глаза. – Вот, пришла сказать вам «спасибо».
С этими словами она водрузила на мой стол прямо поверх зеленовских бумажек огромный торт с разноцветными кремовыми розочками.
- Не знаю, что было бы со мной и моими мальчишками, если бы не вы, - сказала она, а щеки ее при этом вспыхнули пунцовыми огнями.
Торт выглядел великолепно, и мой организм не преминул напомнить, что за весь этот сумасшедший день я так и не успела пообедать. Больше всего мне хотелось откинуть прозрачную крышку и вгрызться зубами в нежную бисквитную плоть подарка.
- Спасибо, - я взглянула на Анечку.
Та с трудом оторвала взгляд от розовой, самой крупной и жирненькой розочки и грустно улыбнулась. По всему было видно, что подобные угощения на их столе появляются нечасто.
- Но, знаешь, у нас такое не принято, - сказала я, отодвигая торт к краю стола, чтобы избежать ненужного искушения. – Лучше отнеси его своим ребятам. Вам есть, что отпраздновать.
- Нет-нет, - затараторила секретарша, хотя весь ее вид кричал «О, да!». – Это вам… Хотя если вы настаиваете… Но нет, я не могу… если только вы вдруг не любите такие торты, хотя… он такой свеженький, прям сегодняшний.
- Хватит! – поставила я точку в ее борьбе с собой. – Убирай это с моего стола.
Я собрала все оставшиеся силы и начла решительно закутываться в плащ. И тут Анечка вцепилась в мою руку:
- А давайте съедим его вместе! – обрадованно произнесла она. – Приглашаю вас в гости, я живу совсем рядом, сейчас заберем моих мальчишек из садика и устроим маленький праздник. Пойдемте, а? Пожалуйста!
Не знаю, что нашло на меня в тот момент. Возможно, у меня выработался инстинкт на слово «пожалуйста». А, может быть, я не смогла отказать, глядя в Анечкины глаза, широко распахнутые и горящие надеждой.
- Ну, если только ненадолго, - пробурчала я и, ругая себя за слабохарактерность, поплелась за ней.
Вопреки моим ожиданиям, вечер удался. Дети секретарши оказались потрясающими мальчишками.
- Знакомься, это Спартак, - она указала на мальчика постарше, с темными волнистыми волосами и жгуче-черными глазами. – Ему шесть лет и он сегодня обляпал манной кашей своего лучшего друга. А это Самуил, - теперь ее палец указывал огненно-рыжего зеленоглазого малыша. – Ему четыре, и он опять сегодня порвал штанишки на коленке. Чего с ними делать, ума не приложу.
При этом она посмотрела на юных хулиганов таким любящим взглядом, что стало понятно: задать им заслуженную трепку у нее не поднимется рука.