— Я освобожусь только через пару часов, потом, наверное, заеду к Нейту.
— Есть какие-то новости по секретному проекту?
— О, даже не пытайся, я ничего не скажу. Но мне нужно проконсультироваться с Шоном. Эго засранца раздуется до небес.
— Он узнает раньше нас? — Я прижал телефон плечом и убрал страховку обратно в папку.
— Черта с два. Проверит кое-какие документы. Ненавижу эти бумажки и мелкий шрифт.
— Ты прирожденный бизнесмен, — усмехнулся я, садясь в машину.
— Ха-ха, ты все еще хочешь выведать род моей будущей деятельности.
— Увидимся вечером, Кэтрин.
— Мне позвонить через пару часов?
— Я под домашним арестом?
— Нет, если только не планируешь натягивать костюм супер-героя, а именно кепку и очки, и отправляться на очередную слежку.
— Буду дома.
— Ага.
Остаток дня я планировал провести в объятиях книги, кофе и поиска подходящей цитаты. Меня подмывало позвонить Стефану и узнать, есть ли какие-то действия в сторону Джеффа, но глупая гордость в купе с обидой вынуждали отложить телефон в сторону. Я готов был дать ему время, но лишь до конца марта. Дальше только своими силами. Такой расклад успокаивал, отчасти потому, что я все еще не доверял Стефану и его желанию помочь. Он точно не на одной стороне с Джеффом, но, возможно, не хочет быть со мной заодно.
Я потянулся в бардачок за папкой, как внезапно моя дверь распахнулся. Кто-то в черной балаклаве прижал к моему носу мокрый платок. Веки будто налились свинцом. Я попытался вырваться, но руки обмякли, как и тело. Хриплый смешок — последнее, что донеслось до меня.
Голова кружилась. Я с трудом распахнул глаза, пытаясь понять, где нахожусь. В темной комнате одиноко висела лампочка, которая и освещала мою грязную одежду. Руки и ноги были туго привязаны к стулу — единственному предмету мебели. Дверь напротив меня была закрыта. Оттуда доносился какой-то гул и тихие разговоры.
Сыро, словно это место находилось под землей. Стараясь не создавать лишнего шума, я попытался освободить руки, но из-за тугих узлов лишь беспомощно дергал пальцами. Стул подо мной громко скрипнул, привлекая внимания тех, кто был снаружи. Разговоры прекратились. Дверь распахнулась, и яркий свет вынудил меня зажмуриться.
— Ну привет, мальчишка. — Он закрыл дверь, уселся передо мной на корточки. Дулом пистолета приподнял мой подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом.
— Отпусти меня, — прохрипел я.
— Не так быстро. Для начала мы поболтаем. Я задаю вопрос — ты отвечаешь. За молчание будешь наказан. Правила понятны?
Дверь вновь распахнулась, но кто-то выключил яркий источник света. В проеме появился Адам, во взгляде которого плескалась ярость. Мозолистая ладонь обожгла мою щеку. Собственное дыхание шумно отдавалось в ушах.
— Мы одни, — сказал Адам.
— Прекрасно. Расскажи мне, мальчишка, почему федералы внезапно начали интересоваться сетью наших ресторанов? Как так вышло, что после того, как тебя заметили возле дома Дебры Лам, у властей начали возникать вопросы?
Я плотно сжал губы, не сводя с Джеффа взгляда полного ненависти. Его вопросы значили многое. И пускай от осознания больно сжималось сердце, в глубине души я понимал, что все так и должно было быть.
Алая пелена застилала глаза. Губы Джеффа изогнулись в извращенной улыбке, не сулившей ничего хорошего. Я сделал болезненный вдох. Мышцы сводило от веревок и неудобной позы.
— Адам, дай мне нож.
Лезвие сверкнуло в руках Адама. Пот скопился на затылке, но я не позволил страху отразиться на лице. Проверки в ресторанах — первый шаг на пути к разоблачению. И как бы Джефф не пытался выглядеть в моих глазах смелым, он испытывал то же неприятное чувство, что пылало в моей груди. Украсть человека при свете дня на парковке больницы — опрометчивый, отчаянный поступок. И именно это понимание удерживало язык за зубами. Все остальное можно было стерпеть.
— Мальчишка стал мужчиной, но для своего отца он все еще останется мальчишкой. — Джефф забрал нож и прокрутил в руках, любуясь начищенным лезвием. — Ну же, Тайлер. Будь хорошим мальчиком и расскажи своему папе, что ты сделал. — Он похлопал меня по щеке, намеренно провоцируя. И я повелся. Плюнул ем в лицо, а следом постарался дернуться так сильно, чтобы стул подо мной сломался.
Лезвие коснулось подбородка и медленно коснулось. Я зашипел от боли и отвел лицо в сторону, но тем самым лишь углубил порез.
— Плохих мальчиков ждет наказание. Или же они могут ответить на вопросы и умереть быстрой смертью. Что выберешь?