А когда отпировали, проводили десятников, пристроили на ночлег так и не пришедшего в себя Никифора да угомонился дед, случился у Мишки ещё и с матерью разговор.
— Тревожно мне что-то, Мишаня, — озабоченно проговорила Анна, оставшись наедине с сыном. — Нинея в часовню пошла. Она! С чего бы вдруг? После того, что с отцом Михаилом у них случилось… И с отцом Меркурием сегодня говорила как ни в чем не бывало. Хотя он, может, и не знает…
— Вот это вряд ли, матушка, — усмехнулся Мишка. — Может быть, отец Меркурий знает как раз больше, чем отец Михаил. Потому и говорил не с Великой волхвой, а с боярыней Гредиславой. Которую, между прочим, у себя мать Варвара, игуменья Туровского женского монастыря, принимать не гнушается.
— Что?! — боярыня Анна разве что не подпрыгнула и рот не открыла, как Анька. — Да что ты такое говоришь?!..
— То самое, матушка, — подмигнул ей Мишка. — Только я тебе про это не говорил. И не скажу. Но вспомни, о чём мы с тобой как-то летом говорили. Вполне может статься, что намерения Великой волхвы в какой-то момент совпадут и с желаниями епископа, и с выгодами туровского купечества, ну и с нашими надеждами, если повезет. Великие дела только тогда и свершаются, когда множество разных людей в них свою выгоду или удовольствие видят. Вот, похоже, сейчас как раз такой случай.
Боярыня озабоченно замолчала, обдумывая что-то про себя, потом кивнула своим мыслям и нехотя согласилась:
— Что ж… Значит, так тому и быть, Мишаня. Придется нам по острию теперь ходить… А Нинея… То-то я удивлялась, что она ни Арину, ни Тимофея даже не пыталась разговорить своими чарами. Ну, ладно, Арину ещё — там что-то с бабкой ее связано, Настена что-то такое говорила. А Тимофея почему? Расспросила и все. Про то, что он боярич, она бы у него выспросила, даже если он сам не знал. А тут — ни полслова. И Красаву забрала. Ну, ее, должно быть, чтоб та священнику новому не попалась — девчонка сболтнет чего лишнего.
— Это когда она с бояричем говорила? — нахмурился Мишка.
— Да когда вернулась. И почти сразу его видеть пожелала. Одного его мы, конечно, не отпустили, Арина с ним ходила, разговор при ней был. Я тебе не говорила, но там и говорить-то не о чем. Не стала она его расспрашивать. Посмотрела только, спросила о чем-то пустяшном, ну и все. А он её не испугался… — удивлённо покачала головой Анна. — Вежество проявил — и все. Словно и не волхва перед ним, а старуха обычная. А ведь знал, кто она такая… И тот отрок, которого вы с Макаром из лесу привели — тоже такой же. Те, что сейчас пришли — не знаю, посмотрим ещё.
— Славко тоже с Нинеей успел побеседовать? Когда? — изумился Мишка.
— Так сегодня, — пожала плечами мать. — Не выстояла она весь молебен. Я сама ее проводить хотела, да она не пожелала меня от молитвы отвлекать, с ней Арина вышла. Хочешь, позову, она тебе расскажет…
— Да поздно уже, матушка, — отмахнулся Мишка. — Не горит. Ты мне лучше скажи, Нинея по крепости ходила?
— Да нет — устала ведь и замерзла. В ее возрасте отдых чаще нужен. Арина ее в горницу в тереме отвела, велела подать ей закусок да отвар травяной. Ну и развлекала старуху, пока пир не начался.
Арина на следующий день рассказ матери подтвердила, но ничего нового не добавила:
— Да, беседовала Великая волхва с отроком. Спросила его, нравится ли ему в крепости, и поинтересовалась, как он к крещению готовится, — молодая женщина улыбнулась воспоминанию. — Славко вежество соблюдал, отвечал, как научили.
— Это как же?
— Да как наставникам отроки перед строем отвечают, — уже откровенно усмехнулась Арина. — "Да, боярыня" и "Так точно, боярыня!"… Ну и ещё — "Слушаюсь, госпожа наставница!" Вот и весь разговор.
— Больше Нинея нигде в крепости не была? Точно? — поинтересовался Мишка.
— Нет. Точно не была нигде, — уже серьезно кивнула Арина. — Я от нее не отходила, пока на пир не позвали. Да и ей отдых требовался после молитвы. Мы с ней о своём говорили, о разном. В основном о своем, о женском. Тебе вряд ли интересно, но если надо, могу и пересказать.
— Боже сохрани! — улыбнулся Мишка. — Тут уж меньше знаешь — крепче спишь…
— Это точно, боярич, — согласилась молодая женщина и поспешила по своим делам.
И вот теперь Нинея начала разговор с того, что помянула отца Михаила — христианского священника, с которым вступила в смертельную схватку и едва его не угробила. Впрочем, если быть честным, он сам на неё напал, считая, что защищает его, Мишку, и в полной уверенности, что идет на смертельный риск ради воспитанника. Бабка же ответила, не соразмеряя силу удара, потому его и приложило.