— Эт-то что такое? Сучок… Тьфу, старшина Кондратий где?! Почему не вижу?! — неожиданно рявкнул он, чуть не до обморока испугав стоявшую прямо перед ним совсем юную невесту, живот у которой аж на нос лез. Девка охнула и, наверное, упала бы, если бы ее не подхватили под руки.
— Ты чего орешь, Корней! Не видишь — вот-вот родит. Дай хоть до алтаря довести… — возмутился то ли отец, то ли свекор девчонки.
— Будущему ратнику и в утробе надо к голосу воеводы привыкать! — отмахнулся Корней. — У меня тут жених пропал… Андрюха… — по привычке обернулся он к стоящему рядом Немому, но тут же осекся и поправился. — Мишка! Лавруха! Где Сучок, вашу мать, я спрашиваю?!
— Я за него! Чего надо? — незамедлительно раздался в ответ утробный почти звериный рык. Толпа гостей раздалась в стороны, а в образовавшийся прогал пред светлые очи воеводы вывалился обозный старшина Серафим Ипатьевич Бурей собственной персоной.
"А наш-то народный трибун ещё и с претензиями франта, оказывается… Или олигарха из новых русских? Кхе, Юдашкина с малиновым пиджаком на него нет, но он и без того справился. Вон как вырядился! И меч на поясе, да не простой — ножны как бы не побогаче дедовых. В походы он его не носит, а тут… Хотя имеет право — кольцо серебряное тоже на пальце сверкает, жаль, без брильянта с булыжник — ему бы в самый раз. Ради праздника? Или комплексы свои тешит — богатство демонстрирует? Мол, не хуже Лисовинов. Ну-ну…"
Как всегда косматый и напоминающий лесное чудовище, к тому же отчаянно пьяный по случаю праздника, Бурей тем не менее обрядился сегодня в самое лучшее свое одеяние: синие в красную и зеленую полоску порты, пошитые явно не из холста, сапоги, густо смазанные гусиным жиром, красную шелковую рубаху с богатой вышивкой золотом почти до пупа, опоясанного широким тоже шелковым зеленым кушаком с кистями, и распахнутую шубу на чернобурках. Соболья шапка лихо съехала на одно ухо то ли от того, что новая и ещё не обмялась, то ли от буйного празднования, то ли сшибленная в процессе водружения на плечо почти недвижимого тела дорогого друга — артельного старшины Кондратия Епифаныча.
— И Сучок тута. Соскучился, что ль? — почти миролюбиво буркнул Бурей, легким движением плеча сгружая друга к ногам Корнея. — Чего тебе?
— Мне?! — возмущенно взревел Корней. — Да на кой мне этот дятел певчий, ядрена-матрена! Алена где? Я ему бабу сосватал или нет?!
— Сосватал… — неожиданно умильно, хоть и не слишком внятно, проворковал Сучок и расплылся в блаженной улыбке, не пытаясь, впрочем, подняться на ноги. — Век не забуду… Только дом построю…
— Какой дом, …мать?!
Корней примерился пнуть Сучка, но тот, не переставая блаженно лыбиться, снова погрузился в нирвану, а перед этим обхватил сапог сотника и попытался устроиться на нем поудобней.
"Что это с нашим зодчим? В запой ушел? С чего это вдруг? Он что, так и не просыхал с самого пира? А как тогда работал? Э-э, а Бурей-то не так уж и пьян, между прочим…"
Мишка с некоторым беспокойством пригляделся к блаженно причмокивавшему Сучку.
"А ведь придуряется, паршивец! Нет, пил, конечно, но полное ощущение, что больше ваньку валяет…"
— Чего?! Я тебя зачем сватал?!.. Свадьба где?! — несмотря на благодушное настроение и состояние новобрачного, дед явственно начинал звереть, и артельный старшина сильно рисковал стать первой жертвой традиционной свадебной драки, но тут Бурей ловко подхватил приятеля, вернул его в исходное состояние — к себе на плечо — и рявкнул разбуженным среди зимы похмельным медведем:
— Чего дерешься?! Алена не согласная…
— Как не согласная? Я же сам ее… — опешил Корней. Шагнул мимо все ещё стоявшего в позе атакующего борца сумо Бурея и коротко распорядился:
— А ну!.. Лавруха! Сани! К вдове Алене поехали! Все… И вы тоже, — бросил он через плечо так и не успевшему среагировать на такой демарш обозному старшине. — Разберемся…
С поездкой к двору Алены от церкви Корней погорячился. Гнать сани по улицам села, да ещё в праздничный день, когда полно гуляющих, дело затруднительное, да и чего там ехать-то? Рядом все. Но с другой стороны — положение обязывало, потому никто с воеводой спорить не стал. Ехать так ехать. Дольше усаживались, трогались да останавливались, так что когда свадебный кортеж — даже два, если считать и Андрея с Ариной, в сопровождении почетного караула из опричников и саней с высокими гостями остановился перед Алениными воротами, там их уже ждала жаждущая зрелищ толпа любопытных, шустро перебазировавшихся от церкви к предполагаемому месту действия. Опричники, повинуясь Мишкиной команде, вклинились конями и расчистили проход для воеводы, неспешно выбирающегося из саней.