— Я твою глотка резать, череп под бухло брать! — потрясая оружие и продолжая капать на площадь чёрной кровью, детина готов был сорваться на своего врага, но почему-то не делал этого.
Причина тому оказалась очень простая. Он боялся. Боялся того кто их тут всех собрал! Каждая его угроза сопровождалась коротким взглядом в сторону палаток, подле которых связанными сидели суккубы. Детина боялся что сейчас выйдет большой начальник и тогда все эти поигрывания с оружием ничем хорошим для него не закончатся. И вместе с тем, природная тупость, вперемешку с обидой нанесённой при всех собратьях, не давали ему просто так успокоиться. Другие же инкубы, что молодые, что постарше, достали оружие, но не спешили его использовать. Они тоже боялись, так что постепенно, несмотря на общую атмосферу, большинство железки опустило, хотя и не убрало окончательно.
— Сейчас твоя смерть, вечером бухло из черепа пить, — словно подбодрил себя детина и резко прыгнул вперёд на своего противника.
Второй же инкуб, был несколько старше и более спокоен. Его крепкий нрав выдавали лишь обильные шрамы на полуголом теле, да козлиные глаза, бешено прожигающие детину. Вооружены оба были одинаково погано. Двуручные мечи из дрянного железа, того и гляди могли рассыпаться под действием поевшей их ржавчины, но инкубам не мешало это махать ими подобно палицам.
Первый выпад был отражён с легкостью. Детина явно полез не на того противника. Опытность второго инкуба была видна невооруженным глазом, но молодого бойца это явно не смущало. Вместо выверенных приёмов, тот брал настырностью и силой. Выпады так и сыпались один за другим, так что вскоре всем окружающим соплеменникам пришлось отходить в стороны от дуэлянтов. Звон оружия не прекращался добрых полторы минуты, но за это время, никто из противников даже царапину друг другу не нанёс. В какой-то момент, мечи просто не выдержали подобного обращения и разлетелись на осколки, причём одновременно. И вот тут-то детина и взвыл подобно ревущему зверю. Драться кулаками ему явно было легче чем махать металлической палкой, так ещё и комплекцией он противника незначительно, но превосходил. И надо сказать, имей я возможность поставить деньги на исход боя, то поставил бы сейчас и правда на молодого инкуба. Впавший в настоящую ярость, он колотил своего врага словно вот-вот отдаст душу праматери, но прежде чем это произойдёт, он обязан забить до смерти своего врага.
«Ёко в нём буквально поёт от счастья»
Замечание дракона имело под собой основание. Залитое кровью лицо молодого инкуба горело, в прямом смысле этих слов. Ёко горела чёрным огнём на теле молодого бойца, даря тому бесстрашие и полное игнорирование боли. Наглядный пример того, что делает энергия тьмы, когда ей нравится то на что её направляют. Неудивительно что детина очень быстро перевёл кулачный бой в партер, а затем и вовсе начал заколачивать своего противника в мостовую.
— Хватит! — громкий, а главное безупречно чистый, лишённый акцента выкрик привлёк моё внимание.
И не только моё. Все инкубы чуть ли не во фрунт вытянулись, даже самые молодые постарались изобразить нечто подобное. Из дерущихся замер только избиваемый, но в его глазах, залитых кровью, я уже видел насмешку и злобное предвкушение. Под действием Ёко, разогревшей и без того неспокойную кровь детины, побеждающий инкуб не услышал или не захотел услышать команду.
— Отродье рабынь! — злобы в этом казалось бы незначительном оскорблении было столько, сколько сотня человек за всю жизнь не смогли бы испытать. — Оттащить!
Слушались инкубы говорившего идеально. Сразу стало понятно, кто глава этого полевого лагеря и кому я обязан усложнением собственной жизни. Командующий инкуб был на удивление слабо похож на своих подчинённых. Скорее, он походил на человека, но немного неправильного. Глаза его оставались как и у остальных Ёкай, как у козла, да и рога присутствовали, разве что не такие ярко выраженные. Правда силы в нём было раз в пять больше чем в любом из его подчинённых. А сила вкупе с мозгами, даёт право властвовать. Неудивительно, что при первом же его слове, детину оттащили в восемь рук. Четвёрка исполнителей настолько желала выслужиться, что без дальнейших приказов поставили провинившегося на колени и задрали его голову так, чтобы тот мог смотреть лишь на командира.