Вернее, надпись над окном будет сиять золотыми и серебряными буквами, когда маляр наконец закончит свою работу. Парень мазал, покрывал лаком и золотил ее два дня подряд и сейчас он работал над буквой «д» в слове «Медицины». И черт его знает, сколько ему потребуется времени, чтобы закончить надпись целиком, там, кстати, есть еще и небольшое пояснение: «Путь к спокойствию».
Вторая надпись, соответственно удвоившая цену, привела к тому, что сам Муни потерял покой. Но Мэрилин мягко объяснила, что одного названия недостаточно, даже если оно легко запоминается. Нужно сделать еще несколько шагов на пути к успеху, — настоящий маркетинговый стратег знает, что людям нужно указать, что делать, используя всю силу убеждения, которая обрушивается на них, когда они видят надписи на вывесках и указателях на улицах: «иди; не иди; стоянки нет; сдается комната; стоп; путь к спокойствию».
Про себя Муни рассуждал, что если бы все было так просто, то огромное количество полицейских следовало бы уволить за ненадобностью, развесив таблички: «не воровать; не распускать руки; соблюдать закон; стоянка и убийство запрещены по четным дням недели». Но это было то, чего хотела Мэрилин. Он любил Мэрилин, а ей очень понравилась надпись, так что он сказал: «Хорошо, милая», а не «Черт побери».
А прямо сейчас ему хотелось сказать: «Хорошо, милая, черт побери, но что это ты положила на мое лицо, оно жжется как кислота?»
С тех пор как Мэрилин стала экспертом по уходу за кожей, он стал полигоном для всевозможных натуральных кремов и прочих чудес косметики, так что даже его полицейская профессия стала казаться не такой рискованной. Это имело свои основания. Его смежное занятие действительно подрывало здоровье его кожи: Мэрилин заставляла мужа часами сидеть в дорогом, но суперкомфортабельном лечебном кресле, накрывала его пончо и чем-то намазывала лицо. Потом она отступала назад и некоторое время пристально смотрела на него. Это могло длиться в лучшем случае три минуты, а в худшем пятнадцать, после чего она либо морщила носик и качала головой, либо расплывалась в улыбке и говорила ему: «Будем заказывать».
Муни не представлял, какими критериями руководствуется жена, когда делает свой выбор, но все, что ей нравилось пахло очень-очень сильно. Для неопытного носа Муни по большей части эти запахи были просто ужасны, как лосьон «Джонсонс бэйби», но он ей ничегоне говорил.
Его забота о ней была такова, что он никогда не спрашивал о составе того, что она испытывала на нем. Если Мэрилин намажет его лицо ядреной смесью коровьей плаценты, ведьминых орешков и козлиного мускуса, то ему об этом лучше не знать.
К счастью, Мэрилин никогда особо не распространялась об ингредиентах, по той же причине, как он считал.
В любом случае он одно мог сказать про эту зеленую жижу, которая в данный момент покрывала его лицо: оно сейчас сгорит. Вероятно, так и должно быть. Если так, то у Муни было не подтвержденное опытом, но очень логичное мнение, что на пути к «пути в спокойствие», которое они так рекламируют, эта мазь точно не лежит.
Жжение кожи лица было настолько сильным, что заставляло забыть об уюте и комфорте нового эргономически верного кресла, цена за которое снова повергла Муни в шок. Поняв значение слов «эргономически верный» своим собственным телом, он более не испытывал сожаления.
Сейчас грандиозное удовольствие от идеальной поддержки его слегка изношенного поясничного отдела не могло компенсировать того дискомфорта, который приносила кислота, поедая его лицо. Даже если ей случилось быть фруктовой, которая, по словам Мэрилин, «доказывает, как сделать любую кожу моложе за семь дней».
Очевидно, что этой фруктовой кислоты не содержалось в концентрате, который жена сейчас испытывала на себе. Одна фирма, совершенно разный продукт — маска на ее лице была нежно-синего цвета.
По личным наблюдениям Муни, синий был цветом продукта, который гарантированно имел не только превосходный запах, но и двойную цену, вне зависимости от компании-производителя.
— Этот, определенно, отзывает успокаивающий эффект, — говорила Мэрилин. Она сидела в соседнем кресле, но ей по-прежнему приходилось повышать голос, чтобы перекричать звук ударов отбойного молотка и визг пилы. Чем ближе становилось открытие кабинета, тем больше визга и ударов разнообразного инструмента приходилось выслушивать. Может быть, спокойствие похоже на старый кондиционер: кроме свежего воздуха ты получаешь еще и чертовски много шума. — Фруктовая кислота по-прежнему…
— Она горит как огонь, — разделяя слова, выдавил он. Его глаза начало жечь.
Мэрилин была симпатичной даже с синей маской на лице. Она держала в руках причудливый пакет и осторожно его изучала.
— Я думаю, что вот этот синий мы должны взять.
— Да, но господи, Мэр, — он посмотрел на счет лежащий на его колене, из-за которого слезы наворачивались еще сильнее, чем от жжения в глазах, — это же просто грабеж. Может быть другой, он тоже синий?
— Мне не нравится, как он увлажняет кожу, — твердо сказала она, и муж знал, что бесполезно вступать в спор. Потому что рядом с ним сидела «Мэрилин Муни Твердо Говорящая Нет» любому продукту, какой бы он ни был, который, по ее соображениям, ей не нравится, например, он плохо увлажняет, тогда этот продукт уже в прошлом, даже если он хорошо пахнет. — Тут живые водоросли, а это совсем другое.
Муни вздохнул и снова посмотрел на счет.
— Зайка, я не против, — сказал он. — Но мне кажется, что это какая-то чушь. По-моему, эти парни просто смеются над нами. Они достали это из баржи с мороженой рыбой, а ты натираешь этим лицо.
— Хм… — чуть ощетинившись, сказала Мэрилин. — Зато оно работает.
Это была «Мэрилин Муни Твердо Говорящая Нет» любому продукту. Но если он работал, несмотря на размеры, сложность, дороговизну и прочее, он был то, что надо.
На столике в офисе зазвенел телефон, и Муни поймал руку своей жены, когда та встала, чтобы ответить.
— Может быть, это, ну ты знаешь, как его там… — сказал он мягко. — Коллаген.
— В них обоих есть коллаген, — отрезала она и легонько похлопала его по колену. — Я лучше подниму трубку, вдруг это маляр.
Маляр? И откуда, интересно, он звонит, — от передней двери? Муни был озадачен. Он думал, что все, кроме нескольких последних букв надписи, было закончено.
Если только они все не вернулись, потому что рабочие раздробили и распилили уже выполненную работу по окраске. Муни всерьез задумался об их совместном предприятии…
Совершенно случайно его взгляд упал на телевизор, работавший тихонько только потому, что ребятам с отбойными молотками и пилами не хотелось пропустить свои сериалы, может быть, — и то, что он увидел в нем, заставило его полностью забыть обо всем на свете, включая и локальный пожар на щеках.
Мужчина на экране был снят камерой наблюдения. Несмотря на плохое изображение это был абсолютно точно узнаваемый парень, бывший сегодня в участке с сотовым телефоном. По-видимому, он не ограничил свою деятельность, создавая несуществующие аварийные штуковины — похоже, он решился еще и на вооруженное ограбление. Муни кинулся к телевизору и прибавил звук…
— …власти обращаются к вам за помощью в идентификации этого человека, подозреваемого в целой череде причудливых преступлений, самыми тяжелыми из которых были угон «порше-карреры» и ограбление магазина «457 Коммуникации», в обоих случаях с оружием.
«Магазин по продаже телефонов?» — Муни заморгал, когда на экране возник репортер, бравший интервью у одного из продавцов, на фоне большого здания этого магазина.
— Что могу сказать, он был очень груб. Он постоянно требовал, чтобы мы его обслужили, и перебивал всех подряд, — повернувшись и посмотрев прямо в камеру, продавец слабо улыбнулся, — но здесь, все клиенты одинаково важны для нас.
— И что он сделал? — напомнил репортер, поворачивая продавца обратно к микрофону.
— Он… он подстрелил «Мистера Улыбку», — продавец остановился и сделал глубокий вдох, чтобы справиться с охватившим его ужасом. — Мы все боялись, что сейчас он пойдет грабить кассы, но все кончилось тем, что он купил зарядное устройство.