Глава 42
Наконец выпал снег. Артём, подъехав к дому, где снимал квартиру, облегчённо вздохнул и с интересом огляделся: красота кругом, тишина, умиротворение. Он вышел из машины, встал в расслабленной позе и улыбнулся, положив руки в глубокие карманы куртки — когда уезжал, была осень, а вернулся — настоящая зима. Не обращая внимания на прохожих, недовольных, что он встал посреди дороги, Артём по-прежнему улыбался, даже не пытаясь сдвинуться с места. Самохин вдруг вспомнил своё сочинение о зиме, которое писал в пятом или в шестом классе. Оно начиналось так: «В морозном тонком воздухе снежной серебряной пыльцой кружилось ожидание чуда». Тогда эта фраза была им полностью придумана, ибо не было ещё ни снега, ни мороза, хотя наступила календарная зима, а сегодня всё так, как в сочинении: и морозный воздух, и невесомые снежинки, и ожидание чуда. Да, главное — ожидание чуда, и связано оно со скорой встречей с Лизой. Как он соскучился по ней, её красивому голосу, нежным губам, ласковым рукам.
Сбросив надоевшие за время пути вещи, Самохин с удовольствием принял душ и, не пообедав, отправился к Бернгардтам, решив, что отца навестит позже. Дома находилась только Лиза — это ещё больше обрадовало Артёма, ибо была возможность спокойно, обстоятельно и без свидетелей обо всём поговорить. Едва девушка открыла дверь, как он почувствовал, что при одном взгляде на неё его бросило в жар и перехватило дыхание, сердце забилось, как сумасшедшее.
— Лиза… — Он протянул руки, пытаясь удержать её в объятиях, но девушка резко отстранилась и, сухо ответив на приветствие, прошла в комнату. Самохин направился следом. — Лиза, — повторил он. — Я пришёл поговорить и всё объяснить. Прости, раньше этого сделать не мог — не телефонный разговор.
— Говори, — девушка окинула его холодным взглядом, глядя исподлобья. Сказала так, будто предоставила последнее слово перед зачтением приговора.
Самохин, собравшись с мыслями, начал свой рассказ издалека, с момента поступления в вуз, это не имело никакого отношения к сегодняшней истории, но ему очень хотелось поведать всё, без утайки, даже с ненужными деталями, хотелось вывернуть всю душу, чтобы больше не иметь никаких тайн. Как будто вакуум, образовавшийся вокруг него много лет назад, ещё в детстве, растворился и, наконец, парень смог легко перевести дыхание и свободно, не напрягаясь, задышать. Самохин говорил сумбурно, от волнения перескакивая с одного на другое: то рассказывал о Нике, его детстве, то о своей учёбе в школе, в вузе, то о занятии спортом, о любимом тренере Андрее Ивановиче, заменившем в юности отца, то о службе в армии, друзьях школьных и армейских, поступлении в аспирантуру того же известного вуза, где проучился пять лет, а потом снова — о Нике. Говорил о том, что братья друг в друге всегда очень нуждались, особенно он, ибо с другими родственниками отношения совсем не складывались. Артём вспомнил период учебы в вузе, самое начало, когда у него кроме стипендии иных средств к существованию не было, и Ник отправлял брату все свои сбережения из копилки — сейфа, которую когда-то в детстве мальчику подарила подруга Веры. А он брал эти деньги Ника, потому что родители отказались помогать, поскольку он поступил на математический факультет, а не на экономический или на худой конец юридический, как они хотели. Так продолжалось месяца три, пока Артём не нашёл вечернюю подработку в автомастерской. Разве это можно забыть? Нет, никогда.
Артёма долго не был дома, очень долго — восемь лет. Он вспоминал, как родной город встретил его весенним гулом птиц, множеством новостроек, недавно открывшимися торговыми центрами, ресторанами, спорткомплексами, даже новым зданием вуза, куда Артёма пригласили работать. Он с удивлением смотрел по сторонам и не узнавал улиц, по которым ходил в спортклуб и школу. Не ожидая таких перемен, радовался давно забытому чувству возвращения на родину.
Отношения с отцом не улучшились, ибо его диктат по-прежнему не знал границ. Бизнесмен до мозга костей решил расширить возможности своей империи посредством выгодной женитьбы старшего сына на дочери известного в городе чиновника. Однако Самохин — старший забыл спросить о желании потенциального жениха, который был настроен категорически против, потому что любил другую. Даже если бы этой девушки не существовало, он всё равно бы не женился на Ветке, ибо не чувствовал себя так легко, спокойно и радостно, как с Лизой.
В унисон Самохину — старшему действовал и Кустовский, разработавший целую операцию, дабы угодить дочери и ускорить давление на её строптивого жениха. Понимая, что Ник — уязвимая пята для Артёма и ради него он пойдёт на многое, Борис Станиславович решил действовать через Романова, для этого воспользовался услугами юной профурсетки Лены из неблагополучной семьи. Зная, что парень часто бывает в ночном клубе «Тропики», она тоже приехала туда и, быстро познакомившись с Ником, предложила выпить, а потом незаметно подменила его коктейль, в котором уже была доза токсиканта. Романов почти сразу отключился, хотя кроме коктейля ничего не пил. Ник вообще не уважал спиртное, максимум, что мог принять — слабоалкогольные напитки. Привезя недвижимого парня к дому, находящемуся в спальном районе, двое мужчин, участвующих в операции, затащили его в снятую для киносъёмок квартиру.