Он хлопнул ладонями.
В дверях возник Маркус.
– Собирай багаж, – приказал Шерри. – Лысого убили. Мы уходим.
Маркус поклонился и ушел улыбаясь обратно в дом.
– Разве не стоит сперва удостовериться? – спросил я.
– Я совершенно уверен, – сказал он растягивая слова. – Так же точно, как я был уверен в голосе из апельсинового дерева. Зачем еще ждать. Я видел, как он умирает.
– Во сне.
– Сон ли это был? – спросил он беспечно.
Когда спустя десять или пятнадцать минут я уходил, то слышал шум, словно Маркус и вправду собирал вещи.
Шерри пожал мне руку говоря:
– Я так рад, что вы пришли. Может доведется еще встретиться, если когда-либо работа заведет вас в Северную Африку. Передавайте привет Мириам и Дольфу. Было бы лицемерием с мое стороны, послать им свои соболезнования.
Дойдя до места, которого было не видно из дома, я свернул с дороги и направился по тропинке искать возвышенное место, чтоб понаблюдать за Шерри. Вскоре я нашел то, что хотел: старая лачуга, стоявшая на скалистом выступе холма с видом на северо-запад. С крытой веранды бунгало было как на ладони, включая гравийную дорожку вплоть до шоссе. Расстояние было большим, но в призматический бинокль мне было хорошо видно все. Еще перед верандой росли высокие кусты, служившие мне укрытием.
Когда, наконец, я вернулся в дом Кавалова, я нашел Рингго сидевшем под деревом в плетеном кресле с кучей разноцветных подушек под спиной и с книгой в руках.
– И как он вам показался? – спросил он. – Вправду сумасшедший?
– Не очень. Он просил передать вам с супругой привет. Как ваша рука этим утром?
– Ужасно. Я думаю, что прошедшая ночь была слишком сырая. Не мог сомкнуть глаз от боли.
– Вы виделись с пресловутым капитаном Шерри? – спросил меня жалобным голосом Кавалов, подходя сзади. – Вы удовлетворены визитом?
Я обернулся. Он шел из дома. Его лицо этим утром было скорее серое чем смуглое, но так как он надел галстук-бабочку, следовательно, его горло было целым и невредимым.
– Когда я уходил, он собирал багаж – ответил я. – Он возвращается в Африку.
6
Я посетил капитана в четверг. Больше ничего заслуживающего внимания в тот день не случилось.
Пятничным утром я проснулся от того, что дверь моей спальни внезапно с шумом распахнулась. Мартин, камердинер с худым лицом, ворвался в мою комнату и начал трясти меня за плечо, хотя я уже сидел в кровати.
Его лицо было лимонно-желтым от ужаса.
– Это произошло! – бормотал он. – Господи, это произошло!
– Что произошло-то?
– Это! Это произошло!
Я оттолкнул его и вскочил с постели. Внезапно камердинер повернулся и бросился в ванную. Надевая ботинки, я слышал как его рвало.
Спальня Кавалова располагалась через три двери от моей, в том же крыле здания.
Дом был заполнен возбужденными голосами, быстрым топотом ног и скрипом открывающихся и закрывающихся дверей, но никого не было видно.
Я побежал в ванную Кавалова, дверь была открыта.
Кавалов лежал навзничь на низкой деревянной кровати с резными ножками. Одеяло было кем-то откинуто. Его горло было перерезано от уха до уха одним движением, точно повторяя линию нижней челюсти. Кровь, пропитав синие подушки и простыню, приобрела пурпурный оттенок и стала похожа на виноградный сок. Она была уже густой и липкой и начинала подсыхать.
Вошел Рингго в накинутом на плечи халате.
– Это произошло! – воскликнул он вслед за камердинером сквозь стиснутые зубы. Он созерцал открывшуюся сцену, приведенный в отчаяние, а потом начал материться глухим голосом.
В комнату вошла женщина, с покрасневшим лицом, Лоуэлла Квалли, экономка. Она закричала, растолкала нас и упала на колени перед кроватью. Когда она потянулась к одеялу, я остановил ее.
– Руками ничего не трогать, – приказал я.
– Закройте его! Закройте бедняжку! – кричала она.
Я оттащил ее от кровати. В комнате уже толпилось четверо или пятеро слуг. Я поручил экономку заботам двух из них, и ее увели. Покидая комнату женщина одновременно плакала и смеялась. Рингго продолжал неотрывно смотреть на мертвеца.
– Где ваша супруга? – спросил я.
Он меня не слышал. Я похлопал его по здоровой руке и повторил вопрос.
– В своей комнате. Ей не следует это видеть.
– Не будет ли лучше, присмотреть сейчас за ней?
Он кивнул, медленно повернулся и вышел из комнаты.
В это время в комнату вошел камердинер, его лицо все еще было лимонно-желтым.