Смерть и К°
Каллаген бросился к телефону. Я положил руку на плечо Чеппла, ибо он шатался и, казалось, вот-вот упадет. Однако он взял себя в руки и со злостью повернулся ко мне:
– Вы убили ее!
– Заткнитесь! – оборвал его Мур. – Нужно идти.
Мур, Чеппл и я сели в машину Чеппла, которая обе эти ночи стояла возле дома. В последний момент к нам присоединился и Каллаген.
Путь до Пост-стрит занял не более десяти минут. Еще две минуты ушли на поиски хозяйки и получение ключей. Затем мы поднялись в 303-й номер.
На полу в гостиной лежала на спине стройная женщина с рыжими кудрями. Она была мертва уже давно, это было видно даже по цвету лица. Коричневый купальный халат явно мужского типа был задран, из-под него виднелось розовое белье. На ней были чулки: одна из ночных туфель держалась на ноге, другая валялась рядом.
На лице, на шее и на других видимых частях тела были большие синяки. Глаза были навыкате, язык выпал изо рта. Над ней надругались и затем удушили.
Вскоре появились чины уголовной полиции и полицейские в форме. Мы приступили к обычному расследованию.
Хозяйка показала, что этот номер снимал мужчина по имени Гаррисон М. Рокфилд. Она описала его: лет тридцати пяти, ростом метр восемьдесят, худощав, по виду килограммов на семьдесят, блондин с голубыми или серыми глазами. Весьма любезен, хорошо одевался. Месяца три жил здесь в одиночестве. Утверждала, что не знает его друзей; ни разу не видела и миссис Чеппл. Последние три дня не видела также мистера Рокфилда, но в этом не было ничего необычного: порой она не видела некоторых своих постояльцев неделями.
В комнатах мы нашли много одежды, и хозяйка заверила нас, что вся она принадлежала Рокфилду. Эксперты обнаружили немало отпечатков пальцев; мы надеялись, что их оставил Рокфилд.
В соседних номерах не нашлось никого, кто слышал что-либо. В конце концов мы пришли к убеждению, что миссис Чеппл была убита в ту же ночь, когда впервые не вернулась домой.
– Но почему же? – спрашивал Чеппл, совершенно подавленный всем происшедшим.
– Из соображений безопасности, – отвечали криминалисты. – Чтобы ее не обнаружили, пока не оберут вас до нитки. Она ведь не слабая и хрупкая женщина; было бы затруднительно насильно удерживать ее в этом номере взаперти.
Один из детективов обнаружил пачку стодолларовых купюр, которые Чеппл минувшей ночью запрятал между кирпичами. Затем я направился вместе с Каллагеном в полицейское управление, чтобы порасспросить людей, наблюдавших той ночью в бинокли. Они клялись и божились, что там никто не появлялся, кого бы они не заметили, что ни одна собака даже не подходила близко.
– Вы уверены в этом? – подозрительно переспросил Каллаген. – Но тем не менее кто-то там побывал. Унес же кто-то деньги!
Меня позвали к телефону. Это был Чеппл.
– Они звонили, – прохрипел он в трубку. – Когда я входил в дом, телефон уже надрывался.
– Кто «они»?
– «Смерть и компания», – ответил он. – И они сказали, что теперь доберутся до меня. Они сказали: «Это говорит „Смерть и компания“, и теперь твоя очередь».
– Сейчас приеду, – ответил я. – Сидите и ждите меня.
Я передал содержание разговора Каллагену. Тот поморщился:
– Мы опять имеем дело с одним из проклятых сумасшедших убийц, – проворчал он.
Когда я пришел, Чеппл был в жалком состоянии. Он дрожал, словно бы замерзая. От страха у него перехватило дыхание.
– Дело в том... дело не в том, что я боюсь, – пытался он объяснить. – Дело в том... Я не такой уж трус, но... Но это, с Луизой... И еще шок... и я...
– Понимаю, – успокоил я его. – И вы, конечно, не могли уснуть в последние дни. Кто ваш врач? Я позвоню ему.
Он нехотя возражал, но все же назвал своего врача. Когда я направился к телефону, раздался звонок. Это был Каллаген.
– Мы установили отпечатки пальцев, – торжественно объявил он. – Они принадлежат Дику Молли. Знаете такого?
– Еще бы! – ответил я. Не хуже вас.
Молли был игроком, отъявленным бузотером и был замешан в разных скандальных историях. К закону он относился с презрением. Но улик против него обычно не было.
– Итак, если мы его возьмем, предстоит борьба, – продолжал по телефону Каллаген. – Вы ведь знаете, какой это крепкий орешек. А если опять выйдет сухим, то еще посмеется над нами.
– Это мне понятно, – согласился я. И пересказал наш разговор Чепплу. Его лицо потемнело от ярости, голос задрожал, словно он услышал имя человека, совершившего убийство его жены.