— Благослови вас Бог, — приветливо сказала она. — Не беспокойтесь.
Тощий человек, с темными, набриолиненными волосами над узким хмурым лицом вышел вперед, взял мой багаж и отнес в дом, пока я замешкался у автомобиля.
Женщина шагнула в сторону, пропуская меня и сказала:
— Я полагаю, вы желаете умыться перед ужином. Они подождут, если вы поспешите.
— Спасибо, — ответил я. Я надеялся, что она покажет мне дорогу, и последовал за ней вверх по винтовой лестнице в одном из бетонных конусов.
Она привела меня в спальню наверху, где тощий человек распаковывал мои чемоданы.
— Мартин подаст вам все, что потребуется, — произнесла она, стоя в дверях. — Когда будете готовы, просто спускайтесь вниз.
Я ответил, что так и поступлю, и она ушла. Я снял верхнюю одежду. Между тем слуга закончил с моим багажом. Я заверил его, что ни в чем не нуждаюсь, умылся в ванной рядом со спальней, надел чистую рубашку, свежий костюм и спустился вниз.
В просторном холле никого не было. Через приоткрытую дверь до моих ушей донесся звук разговора.
Гнусавый голос жаловался:
— Я не буду это терпеть. Я этого не выдержу. Я не ребенок и не хочу этого терпеть больше.
«Т» произносилось невнятно, но все же отличимо от «д».
Бодрый, но немного хрипловатый баритон отвечал:
— Зачем давать обещание, если его не будете выполнять?
Третий голос был женский, мягкий, но лишенный интонации и бездушный:
— Может его действительно убили.
Плаксивый голос:
— Мне все равно. Больше не буду.
Баритон, бодро и весело как прежде:
— Точно нет?
Где-то в коридоре скрипнула дверная ручка. Не желая быть застигнутым за подслушиванием, я шагнул к приоткрытой двери.
3
Я оказался на пороге овальной комнаты с низким потолком. Помещение и мебель имели серые, белые и серебристые цвета.
Внутри были двое мужчин и женщина.
Старший из мужчин, лет пятидесяти, поднялся из глубокого серого кресла и приветствовал меня торжественным поклоном. Это был коренастый мужчина среднего роста, полностью лысый, смуглый и со светлыми глазами и тонкой седой бородкой. Острые кончики его седых усов были напомажены.
— Мистер Кавалов? — спросил я.
— Да, — плаксивый голос принадлежал ему.
Я представился. Он протянул мне руку и познакомил с остальными. Женщина была его дочерью. Ей было около тридцати, рот с полными губами были как у отца, темные глаза, короткий и прямой и почти бесцветная кожа. В ее лице было что-то азиатское. Она была привлекательна, вяла и выглядела глупышкой.
Человек с баритоном был ее мужем. Его звали Рингго. Он был лет на шесть или семь старше своей жены. Не высокий, не толстый, но хорошо сложенный мужчина. Его левая рука была загипсована и висела на перевязи, костяшки на правой руке были в синяках. Лицо вытянутое, скуластое, в нем угадывался незаурядный ум. Темные глаза с морщинами, волевой рот.
Он протянул ушибленную руку, пошевелил гипсом, улыбнулся и сказал:
— Жаль, что я пропустил, но следующие удары достанутся ему.
— Как это случилось? — поинтересовался я.
Кавалов поднял пухлую руку.
— Будет время поговорить об этом после еды. Давайте сперва поужинаем.
Мы перешли в небольшую комнату, где преобладали зеленый и коричневый цвет и где нас дожидался квадратный стол. Я сидел напротив Рингго. В центре стола стояла серебряная ваза с орхидеями, по ее бокам располагались два подсвечника, также из серебра. Миссис Рингго сидела справа от меня, слева — мистер Кавалов. Когда он садился, я заметил очертания автоматического пистолета в его заднем кармане.
Двое слуг подали нам обильную и хорошо приготовленную еду. Нам предложили икру, консоме, камбалу с картофелем и огуречным желе, жаркое из баранины с кукурузой, стручковой фасолью и спаржей, утку с кукурузными тортильями, салат из помидоров и артишока и апельсиновое мороженое. Ко всему этому шли белое вино, кларет, бургундское и кофе с мятным ликером.
Кавалов ел и пил без меры. Остальные старались не отставать. Он же был первым, кто нарушил собственное распоряжение, не говорить о деле до конца ужина. Покончив с супом, он положил ложку на тарелку и сказал:
— Я не ребенок, и не позволю запугать себя.
Он моргнул и вызывающе посмотрел на меня своими светлыми глазами, в то время как его рот подергивался. Рингго улыбнулся мне. Его жена оставалась все такой же спокойной и невозмутимой, как будто никто ничего не сказал.
— Что должно вас запугать? — спросил я.
— Ничего, — ответил Кавалов. — Ничего, за исключением кучи идиотских трюков и фокусов.
— Пусть говорят, что хотят, — пробормотал кто-то позади меня, — но я знаю, что я видел.
Голос принадлежал одному из обслуживающих стол слуг. У него было молодое, но болезненно бледное лицо с вялым ртом. Он говорил с кроткой покорностью, не поднимая глаз от тарелки, которую ставил передо мной на стол.
Никто из присутствующих не обратил внимания на то, что один из слуг что-то сказал, и я повернулся к Кавалову, который занимался тем, что складывал рыбные кости на край тарелки вилкой.
— Что за трюки и фокусы вас беспокоят? — поинтересовался я.
Кавалов отложил вилку и положил ладони на край стола. Он поджал губы и склонился над тарелкой ко мне.
— Давайте предположим, — сказал он так нахмурившись, что кожа на его голове сдвинулась, — что вы нанесли кому-то вред десять лет назад, — он быстро перевернул лежащие на белой скатерти руки ладонями кверху. — Нанесли вред по самой обычной причине, бизнес и ничего личного, понимаете? Вы даже не знаете его как следует, но через десять лет, в один прекрасный день, этот человек приходит и говорит: «Я пришел посмотреть, как ты умрешь», — и он снова повернул руки ладонями вниз на скатерть. — Что бы вы сказали на это?
— Я не думаю, что помчался бы помирать ему на радость, — ответил я.
Напряжение исчезло с лица Кавалова, и оно стало непроницаемо. Он моргнул и начал есть рыбу. После того как последний кусок камбалы был отправлен в рот, он посмотрел на меня и покачал головой. Уголки его рта опустились.
— Этот ответ не годится. — Он пожал плечами и развел руки. — Но именно вы займетесь этим капитаном, любителем игры в кошки-мышки. Для этого я вас и нанял.
Я кивнул.
Рингго улыбнулся и похлопал по гипсу.
— Желаю быть удачливее меня.
Миссис Рингго на мгновение коснулась своими пальцами запястья мужа.
Я спросил Кавалова:
— Тот ущерб, о котором Вы говорили, он был серьезным?
Он поджал губы, покачал правой рукой и сказал:
— До тла…
— Мы можем считать тогда, что этого капитана надо принимать всерьез?
— Господи! — воскликнул Рингго бросив вилку на стол. — Как вы думаете, я сломал себе руку просто от скуки?
За моей спиной болезненный слуга сказал товарищу:
— Он еще спрашивает, полагаем ли мы, что все всерьез.
— Ага, — сказал другой мрачно. — Нашли кого просить о помощи!
Кавалов постучал вилкой о тарелку и сердито глянул на этих двоих.
— Тихо! — сказал он. — Где жаркое? — он указал на свою дочь, — и наполните даме бокал. — Затем он показал вилку. — Гляньте, как они обращаются со столовым серебром, — сказал он, размахивая вилкой перед моим лицом. — Они их не начищали уже месяц.
Он бросил вилку на стол, отодвинул тарелку и скрестил руки на скатерти. Затем пожал плечами и нахмурившись вздохнул и посмотрел на меня умоляющим взглядом своих светлых глаз.
— Выслушайте меня внимательно, — жалобно сказал он. — Вы думаете я глупец? Разве я стал бы нанимать детектива в Сан-Франциско, если бы мне этого не требовалось? Как вы думаете, я мог бы нанять детективов за вдвое меньшую плату, чем запросили вы, если бы мне не требовался самый лучший? Я бы нанял лучшего из детективов, если бы не понимал, насколько опасный тип этот капитан?
Я не отвечал. Продолжал спокойно сидеть и демонстрировал свое внимание.
— Послушайте, — продолжал он жалобным голосом. — Это не первоапрельская шутка. Этот капитан намерен меня убить. Это то, зачем вы приехали сюда. И что в итоге случится, если никто его не остановит.