Я поймал трамвай, вернулся в город, заглянул в контору Нэда Рута и направил его в дом Гровера. Нэд — арифмометр прикидывающийся человеком, с хорошо натренированными глазами, ушами и носом. Он может углядеть опечатку в целой кипе книг раньше, чем я успею рассмотреть их обложки.
— Ройте, пока не накопаете чего-нибудь, Нэд, и вы можете требовать с Гровера-младшего все, что только не пожелаете. Дайте мне хоть что-нибудь, с чем можно работать, и поскорее!
У убийства были все признаки, что оно выросло из шантажа, хотя всегда есть шанс, что тут, возможно, было еще что-то. Но это не было похоже на работу профессионального убийцы или грабителя: тот обязательно бы взял оружие с собой, чтоб быть уверенным, что оно не попадет в руки полиции. Конечно, если убийцей был Фредерик Гровер или кто-то из слуг… но отпечатки пальцев громко заявляли: «Нет!»
Только чтоб играть осторожно, я потратил несколько часов прорабатывая версию с Фредериком. Он той ночью был на танцевальной вечеринке; насколько я сумел выяснить, у него никогда не возникало с отцом ссор; его отец давал ему полную свободу, позволяя ему все, что тот хотел; Фредерик получал денег от своего бизнеса больше чем тратил. Никаких мотивов для убийства.
В городском уголовном розыске я выследил пару детективов, которым было поручено расследование этого убийства: Марти О’Хара и Джорджа Дина. У них не заняло много времени рассказать мне, все что они знали. Кто бы ни оставил кровавые следы, полиции он был неизвестен, они не нашли таких отпечатков в своих картотеках. Формулы пальцевых отпечатков были разосланы во все крупные города страны, но пока результатов это не принесло.
В ночь убийства за четыре квартала от дома Гровера был ограблен дом, и имелся небольшой шанс, что грабитель, возможно, был ответственен за оба случая. Но кража произошла после часа ночи, и это делало связь между преступлениями сомнительной. Грабитель, который только что убил и завладел 10 000 долларов, вряд ли пойдет еще на одно дело сразу же.
Я осмотрел нож для резки бумаги, которым был убит Гровер, и фотографии отпечатков пальцев, но они не могли мне чем-либо сейчас помочь. Казалось, что ничего нельзя поделать, но мне надо было ходить и рыть, пока я не откопаю хоть что-нибудь хоть где-нибудь.
Затем дверь отворилась, и в кабинет, где мы с О’Хара и Дином беседовали, проводили Джозефа Клэйна.
Клэйн был настойчивым гражданином, он имел цветущий вид; лет пятидесяти или пятидесяти пяти, в глазах и прочих чертах лица угадывалась склонность к юмору, но без того, что некоторые зовут «бальзамом прекраснодушия».[2]
Это был крупным мужчиной, в теле, одет в туго обтягивающий костюм в шахматную клетку, желтовато-коричневую шляпу, лакированные башмаки из кожи буйвола, и с остальными вещами, что полагаются к подобному наряду. У него был хриплый голос, столь же лишенный эмоций, как и его грубое красное лицо, и он держался так прямо, как будто боялся, что пуговицы на его слишком тесном костюме отлетят прочь, корявые руки свисали по сторонам, словно ветви дерева, а пальцы были безжизненно неподвижны.
Он сразу перешел к сути дела. Убитый был ему другом, и он полагал, что, возможно, его рассказ, будет иметь важное значение.
Он познакомился с Генри Гровером — он называл его «Хенни» — в 1894 году, в Онтарио, где Гровер работал на прииске. С золотого рудника начался путь Генри Гровера к богатству. Клэйн был нанят Гровером на должность мастера, и двое мужчин стали близкими друзьями. У некоего Дэниса Валдемана был участок, примыкающий к участку Гровера, и между ними возник спор по поводу границ. Спор продолжался некоторое время, мужчины несколько раз дрались, но, в конце концов, Гровер, кажется, одержал верх, так как Валдеман внезапно уехал.
Клэйн считал, что, если найти Валдемана, то мы найдем и убийцу Гровера. Он объяснял это тем, что спор тогда шел вокруг очень больших денег, а Валдеман был «жалким скрягой, воистину», и вряд ли забыл свое поражение.
Клэйн и Гровер поддерживали отношения друг с другом и позже, переписывались и иногда встречались, но Гровер никогда не говорил и не писал такого, что помогло бы пролить свет на убийство. Клэйн тоже уже отошел от дел, теперь он содержал маленькую группу беговых лошадей, что и занимало все его время.
Он приехал в город отдохнуть между бегами, за два дня до убийства, но был слишком занят собственными делами — он недавно уволил тренера и теперь искал нового — чтоб успеть встретиться со своим другом. Клэйн остановился в отеле «Маркиз», и намеревался оставаться в городе еще с неделю, или дней десять.
— Почему вы ждали целых три дня, прежде чем пришли к нам? — спросил его Дин.
— Я не был уверен, что должен это делать. Я не очень полагаюсь на свою память, но может быть Хенни сделал что-то с тем парнем, Валдеманом, что тот исчез так внезапно. Я не хотел ничего предпринимать, что могло бы бросить тень на имя Хенни. Но, наконец, я решил поступить как должно. И еще есть одна вещь. Вы ведь нашли чьи-то отпечатки пальцев в доме Хенни, правда? В газетах так писали.
— Да, нашли.
— Так вот, я хочу, чтоб вы взяли мои отпечатки и сравнили с найденными. Я провел ту ночь с одной девочкой, — он гордо глянул на нас, — всю ночь! Она хорошая девочка, у нее есть муж и большая семья, и было бы неправильным впутывать ее в это дело, если вы вдруг решите, что убийца это я и начнете выяснять, был ли я в доме Хенни. Поэтому я решил, что пусть лучше я сам приеду сюда, расскажу вам все, заставлю взять у меня отпечатки, и мы покончим с этим.
Мы сходили в бюро идентификации и взяли отпечатки у Клэйна. Они нисколько не походили на отпечатки убийцы.
После того как мы выжали Клэйна досуха, я отправился послать телеграмму в наш офис в Торонто, попросив их раскопать все на Вальдемана. Затем я отыскал пару мальчиков, что едят, пьют и дышат скачками. Они рассказали мне, что Клэйна неплохо знают в беговых кругах как владельца небольшой конюшни, его лошади выступают впемя от времени, так нерегулярно, как только могут разрешить распорядители скачек.
В отеле «Маркиз» я потолковал с местным детективом, он был готов услужить, если его лапу немного смазать. Детектив подтвердил мне информацию о репутации Клэйна в спортивном мире и сказал, что тот иногда проводил в их отеле в последние годы по несколько дней.
Он попытался выяснить для меня, кому Клэйн звонил, но как обычно бывает в подобных случаях — записи оказались в полном беспорядке. Я договорился с девушками на коммутаторе, чтоб они прислушивались ко всем разговорам, которые тот будет вести в течении нескольких следующих дней.
Нед Рут ожидал меня, когда я пришел в офис на следующее утро. Он работал над счетами Гровера всю ночь, и нашел достаточно материала, чтобы я мог начать распутывать клубок. В течении предыдущего года — Нэд углубился настолько, насколько смог — Гровер снял с банковского счета почти пятьдесят тысяч долларов, эти расходы не были объяснены; почти пятьдесят тысяч, и это не считая тех, что он снял в день убийства. Нед дал мне суммы и даты:
6 мая 1922 года, 15 000 долларов
10 июня 1922 года, 5 000 долларов
1 августа 1922 года, 5 000 долларов
10 октября 1922 года, 10 000 долларов
3 января 1923 года, 12 500 долларов
Сорок семь тысяч, пятьсот долларов! Кто то здорово потолстел на эту сумму!
Местные управляющие телеграфных компаний подняли обычный вой о праве их клиентов на личную тайну, но я имел на руках ордер от окружного прокурора и посадил по клерку в каждый из офисов работать над архивами.
Затем я вернулся в отель «Маркиз» и просмотрел старые книги регистрации. Клэйн останавливался в отеле в прошлом году с 4-ого мая по 7-ое, и с 8-ого октября по 15-ое. Это совпадало с двумя датами, когда Гровер снимал деньги со счета.
Мне пришлось ждать до шести часов, чтоб получить информацию из телеграфных компаний, но это стоило того. Третьего января этого года Генри Гровер послал телеграфом в Сан-Диего Джозефу Клэйну двенадцать с половиной тысяч долларов. Клерки больше ничего не нашли на другие даты, что я дал им, но я не был расстроен. Я получил Джозефа Клейна, это тот человек что поправился на деньгах Гровера.