Лешка сказал, что из начальства сейчас никого нет, все ушли на передовую, а сыновья женщины в свое время вернутся, пусть не плачет.
Женщина спросила:
— А ты кто, сынок, будешь?
— Часовой я, — ответил Лешка, — штаб охраняю.
— Вот и моих бы поставили, — вздохнула женщина, — они отчаянные…
— Идите, мамаша, домой, — сказал Лешка. — Слышите: стреляют.
И она ушла.
Потом из-за угла, из Успенского переулка, появился коренастый парень в длинной гимназической шинели и фуражке, заломленной, по моде старшеклассников, на манер бескозырки. Он вскользь глянул на Лешку и перешел на другую сторону улицы. Лешка узнал ero: это был Виктор Марков, учившийся с ним в одной гимназии на класс старше.
«Чего шляется? — подумал Лешка, проводив его глазами. — Революционер лабазный…»
В гимназии Марков считался силачом и всегда бывал заводилой в драках. Отец его имел мельницу за Днепром и речную баржу. После революции дела Маркова-старшего пошли худо, и он куда-то исчез из города, а Виктор остался в Херсоне с матерью. Лешка иногда встречал его на митингах. Виктор носил черную косоворотку и, случалось, даже выступал с речами от партии социалистов-революционеров. Язык у него был хорошо подвешен; он умел сыпать красивыми словами о спасении революции от анархии и большевиков.
Перейдя улицу, Марков вдруг словно вспомнил что-то, повернулся и направился прямо к Лешке.
— Здорово! — сказал он, подходя и широко улыбаясь. — Старый знакомый!
— Здорово, — буркнул Лешка.
— Ишь ты какой стал! — сказал Марков, окидывая взглядом Лешкину винтовку и желтую кобуру. — Не человек — арсенал!
Он засмеялся, обнажая розовую, усаженную крепкими зубами десну. У него были твердые скулы, выпирающий вперед подбородок. На левом виске небольшое родимое пятно. Он смотрел на Лешку, щуря узкие серые глаза, и, видимо, старался вспомнить его фамилию.
— Иду мимо, думаю: он или не он? Потом смотрю: нет, не ошибся! Так. Значит, караулишь?
— Караулю.
— Что ж, дело нужное. Закуривай. — Он достал из кармана кожаный портсигар.
— Не курю.
— Зря. С папиросой стоять веселей. — Марков закурил, оглянулся и по-простецки спросил осклабясь: — Как же это ты в красные солдаты попал?
— А что мне, с немцами, что ли? — угрюмо проговорил Лешка. Самоуверенный, явно навязывающийся в знакомые Марков раздражал его, «Что ему надо? — думал Лешка. — Чего пристал?..»
— Я не говорю… — Марков пожал плечами, выпустил изо рта струйку дыма. — Но ведь и здесь гиблое дело.
— Что?
— Да все вот это. С немцами нам не совладать. Они одной артиллерией кашу наделают. Слышишь, как дают?
Лешка не вытерпел. Там люди кровь проливают за революцию, а этот здесь болтает на манер Глущенки.
— Вот что, — сказал Лешка и сдавил пальцами винтовочный ствол, — иди отсюда, здесь стоять нельзя.
Марков поднял брови.
— Какие строгости!.. Ну ладно, мне самому некогда с тобой лясы точить. Да, кстати, надо бы зайти сюда, к вам…
— Зачем?
— Есть дельце.
— Какое дельце?
За Лешкиной спиной хлопнула дверь, послышались шаги Ващенко.
— Да так, пустяки, — сказал Марков, — насчет хозяйства. Можно и в другой раз, терпит. Ну прощай, пойду.
— Прощай.
Марков кивнул Лешке головой и отошел.
— Кто такий? — спросил, проходя, Ващенко.
— Так, один… В гимназии вместе учились. Купеческий сынок. Болтал разное…
— Я его в другий раз примечаю, — сказал Ващенко, — шляется тут! Ну як служба иде?
— Какая это служба! Ващенко добродушно усмехнулся:
— Не сумуй, горобец, прийде и до нас стояще дило.
Над домами волоклись клочья низких дымных облаков. Вдали тупо и настойчиво долбили землю артиллерийские разрывы.
Ващенко и Лешка долго стояли рядом прислушиваясь.
Свернув за угол, Марков ускорил шаги. В конце квартала он остановился и посмотрел по сторонам. Никого не заметив, он хотел уже идти дальше, но в это время за его спиной раздалось осторожное покашливание.
Высокий поджарый человек в солдатской шинели и кожаной фуражке стоял под извозчичьим навесом в нише большого каменного дома. Можно было подумать, что это один из жильцов вышел покурить на ветерке. Марков подошел к нему.
— Вы здесь, господин…
— Тише! — остановил его человек. — Господа устранены в прошлом году, — сказал он медленно, четко выговаривая каждый слог. — Вы видели нашу знакомую?