Лешка не успел еще понять, о чем говорят, но упоминание о разъезде, куда, по словам Пантюшки, ушел отряд Костюкова, наполнило его тревогой, каким-то неясным предчувствием беды.
- По порядку докладывай, как было! - сказали за дверью. По густому, с энергичной хрипотцой голосу Лешка узнал Попова - одного из членов Совета пяти, большевика.
- Было, стало быть, так… Пошли они на разъезд, как приказано… Днем наши ходили туда на разведку, все кругом обшарили, немцев не было…
- Немцам разъезд ни к чему, - пробасил кто-то.
- Пришли… Все кругом тихо, никого не видно. Только стали оборону копать, а тут их пулеметами со всех сторон и зачали косить - засада!…
- Костюков живой?
- Какое там! Двое только и ушли, в больницу Тропиных отправили. Один так совсем кончается. Люди говорят - предали их…
У Лешки перехватило дыхание. Он растерянно оглянулся, точно желая убедиться, что он ослышался, что этого не может быть… Пантюшка, бледный, смотрел на него круглыми потемневшими глазами.
- Слыхал?
- Слыхал… Я ведь, Леш, с ними хотел идти…
Лешка, не отвечая, провел ладонью по щеке… Убили Костюкова… Как же это? Лешка вспомнил его кряжистую, плотную фигуру, крупное, морщинистое лицо с рыжими запорожскими усами. Такого, казалось, даже повалить невозможно, не то, что убить… А Пахря?! Неужели и он… Шумный, крикливый, Никогда не унывающий Пахря, с лукавыми, прозрачными, словно капли голубой воды, глазами…
Постепенно, точно издалека, до Лешки стал доходить решительный голос Попова:
- Предательство это или что иное - разобраться надо. Не в том сейчас гвоздь. Если немцы на разъезде, обстановка складывается совсем по-новому. Смотрите…
Через открытую дверь было видно, как в мутной от табачного дыма комнате несколько человек склонились над картой.
- Разъезд вот где… - говорил Попов. - Отсюда прямой удар по нашему правому флангу, почему мы и хотели укрепить его. Понимаете теперь, что грозит? Если немцы здесь нажмут, к вечеру ждите их в Херсоне.
Писаря около окна тревожно переглянулись. Машинистка, согнувшись над столом, разбирала чьи-то торопливые каракули. За дверью несколько секунд молчали, потом кто-то неуверенно проговорил:
- Людей сюда надо бы…
- Где ты их возьмешь, людей? - возразили ему.
- Перебросить придется…
- Откуда?…
Некоторое время ничего нельзя было разобрать: все говорили одновременно. Когда наступила тишина, послышался негромкий голос Силина:
- Чего кричать-то! Попов правильно судит. Фланг нельзя оставлять открытым - это факт. Откуда взять людей? А вот откуда…
Силин предложил перебросить к разъезду отряд черноморских матросов. Это, конечно, сильно ослабит центр, где они теперь находились, но немцы, по-видимому, отказались от надежды пробиться в центре: вот уже второй день они усиливают нажим на флангах, а на участке черноморцев - затишье.
- Набили себе шишек, больше в центре не полезут, - спокойно, точно рассуждая о домашних делах, говорил Силин. - Оставим здесь заслон с пулеметами и хватит пока. Пусть матросы выбьют немца на фланге, а там их и на прежнее место можно вернуть…
Предложение обсуждалось долго, шумно и наконец было принято.
Из комнаты Совета вышли Силин, Попов, еще один из штабных - громоздкий, мрачного вида фронтовик Киренко и ординарец, сообщивший о гибели костюковцев. Подвижной, черноволосый, в штатском поношенном пиджачке, Попов подошел к машинистке:
- Пишите.
Она невозмутимо, как автомат, заправила в машинку два листа бумаги, проложенные копиркой, выжидательно положила пальцы на клавиши.
- Командиру революционного отряда севастопольских матросов товарищу Мокроусову, - начал диктовать Попов.
Силин, заметив Лешку, подошел к нему.
- Ты что здесь? - И, не дожидаясь ответа, сказал: - Будет до тебя дело, Алексей. Пойдешь со мной в больницу Тропиных, по дороге расскажу. Слышал, Костюков-то с отрядом в засаду попал?
Лешка кивнул. Силин помолчал, глядя в пол. На его щеках лежали тени.
- Так-то вот… Поди к Ващенке, скажи, что я тебя беру. А это кто такой? - Казалось, Силин только сейчас заметил Пантюшку.
- Дымов, Пантелей. В караульную команду просится, - ответил Лешка. - Его отец на табачной фабрике дружину организовал.
- Тимофей Дымов?
- Ну да.
Силин внимательно оглядел Пантюшку.
- Ладно, пусть идет с нами, - сказал он, - может, сгодится.
Пантюшка вытер залоснившийся лоб. Конечно, сгодится! Уж кто-кто, а он-то!…