Затем они вернулись в дом.
- Из окна выскочил вооруженный человек, - сказал Силин Попову.
Тот обернулся к Бодуэну:
- Ну, что вы на это скажете?
Бодуэн не ответил. Он здорово умел владеть собой, этот иностранец: на его бритом лице не дрогнул ни один мускул.
- Так… - проговорил Попов.
Решительно отстранив Бодуэна плечом, он вместе с Силиным и Зуевым вошел во внутренние комнаты особняка…
Все молчали. Бодуэн, прислонившись к косяку, стоял неподвижно, вздернув острый подбородок.
Когда Попов с фронтовиками вернулись, каждый из них нес на плечах новенькие винтовки. Попов задержался перед Бодуэном.
- Найденное у вас оружие русского образца мы конфискуем, - сказал он. - Завтра вам будет предоставлена возможность уехать из Херсона.
Бодуэн не ответил, глядя мимо него. Попов сбежал по лестнице.
- Все. Можно, идти.
ЗНАКОМСТВО ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Вернувшись в штаб, Силин первым делом осведомился у часового, не выходил ли кто-нибудь из гостиницы. Часовой сказал, что он никого не выпускал, кроме ординарцев, и что штабных на месте нет никого, кроме Киренко.
- Ващенко, распорядись насчет винтовок, - сказал Силин, - а вы, ребята, идите с нами.
Они вчетвером поднялись на второй этаж.
В канцелярии было светло: горело несколько фонарей на стенах. Писаря спали, уронив головы на стол. Двое фронтовиков дымили цигарками возле двери - это были часовые, оставленные здесь Силиным, когда он уходил с Пантюшкой.
Со своего места встала машинистка.
- Товарищ Попов, - заговорила она требовательным, обиженным тоном. - Я не понимаю, почему со мной так обращаются! Эти люди не выпускают меня из помещения. Я ведь в конце концов не военнослужащая! Уже ночь, имею я право отдохнуть?
- Сейчас разберемся, - ответил Попов, искоса взглянув на нее.
Вместе с Силиным он скрылся в комнате Совета. Ребята остались в канцелярии.
Лешка смотрел на машинистку и думал: вот из-за этой женщины погибли Костюков и Пахря…
Было что-то болезненное, нечистое в ее белом лице, в бегающих глазах, полуприкрытых тонкой лиловой кожицей век, в каждом ее движении, нервном и порывистом. Присев к столу, она вытягивала шею, прислушиваясь к неразборчивому гулу голосов за стеной.
Голоса стали громче, еще громче… Проснулись писаря.
Дверь распахнулась, и на пороге появился огромный, встрепанный Киренко. Силин и Попов попытались удержать его. Но Киренко вырвался и, грузно ступая, так, что в фонарях затрепетали огоньки, подошел к столу машинистки.
- Вот эта?! - хрипло спросил он. - Вот эта самая?
Женщина вскочила. Лицо ее стало покрываться прозрачной пергаментной желтизной.
Киренко смотрел на нее в упор.
- Это ты… Костюкова загубила?… - придыхая на каждом слове, проговорил он.
- Что он говорит?! Я не понимаю… - забормотала она, жалко и растерянно оглядываясь на Силина и Попова.
- Не понимаешь?! А!… - И Киренко начал обрывать застежку на кобуре.
- Что вы делаете! - Женщина отшатнулась к стене, расширенными глазами следя за его пальцами.
- Стой, Павло! - Силин схватил Киренко за руку. - Поговорить надо!
- Пусти! - хрипел тот. - Пусти! Раздавлю гадину!
С помощью Попова и часовых Силину удалось оттеснить его к двери.
- Ну, вам теперь все ясно? - спросил Попов у машинистки.
Она с трудом проговорила:
- Я ничего… не… понимаю…
- Ах, вы еще не понимаете, мадам, или как вас там… фон Гревенец!
У женщины дрогнули плечи. Точно защищаясь, она вытянула перед собой узкие ладони:
- Что вы! Что вы! Это ложь!
- Ложь, говорите? А это тоже ложь? - И Попов помахал измятым листом копировальной бумаги. - Узнаете? - Он поднял копирку на свет и медленно прочитал: - «Командиру революционного отряда севастопольских матросов, товарищу Мокроусову… Приказ…» Это вы печатали? Мы изъяли этот документ у убитого немецкого шпиона!
Лешка невольно привстал с места. Он вспомнил Маркова и черную тряпочку, которую тот передал Бодуэну. Так вот что это было!
Женщина облизнула губы.
- Я ничего не знаю!… - выдавила она. - Это ошибка…
- Вот как, ошибка!… Возможно… Кстати, у того шпиона мы взяли еще одно письмо. Так в том письме господин Бодуэн с самой лучшей стороны рекомендует вас германскому командованию…
Женщина поднесла руки к помертвевшему лицу и опустилась на стул.