– - Много ли, мало ли прошло время, -- стал опять рассказывать старик, -- пригнали Федосейкина назад домой, а уж бумага вперед его пришла… Барыня, как прочитала бумагу-то, на стену бросилась… Сейчас же в губерню послали за солдатами, палками всех наказывать. А Захара, как привели, сейчас под замок, и ни с кем ему видеться не позволяют… Еду подавать велено через день, один хлеб да прудовую воду, пока барыня ему настоящей казни не выдумает… Ну, знамо, всех жуть обуяла, все ходят, повесивши головы, а тошнее всех Захару. Ломает башку, как бы ему убежать, а убежать нельзя… Посадили его в дровяную сараюшку, а сараюшка была каменная, с потолком. Потолок хотя и деревянный, только не достать ему до него… Глядел, глядел парень и видит, в земле поленья торчат… Как лежали, значит, дрова-то, засыпались щепою, кожурою -- нижние-то поленья и остались. Бросился к ним парень, выпоротил их, поставил один на один и начал потолок трогать… Попробовал -- поддается. Уперся парень головой, -- выскочили одна потолочина; ухватился за другую да на чердак… а с чердака-то в слуховое окно… на волю… Прибежал к своим. "Ну, говорит, батюшка, матушка и ты, молодая жена, простите меня! Все равно, говорит, не носить мне головы, так коли уж гибнуть, так гибнуть на воле"… Попрощался со всеми, да и в беги. Куда убежал, где скрылся -- так никто и не знал…
– - Ну, а барыня-то что ж? -- равнодушным голосом спросил сотский.
– - К барыне приехал губернатор, наказал, кого она выбрала, да и уехал. Опосля того графиня отца с матерью Захаровых на поселенье услали, а еще сколько-то в солдаты забрила.
– - Вот это хорошо! -- воскликнул, несколько оживившись, сотский. -- Это по-настоящему! Не хошь, сукин сын, своим набольшим повиноваться -- так слушайся собачьей шкуры!
– - А почему же это хорошество все признали негодящим, -- с горящими глазами проговорил парень, -- да, бог дал, отменили?
– - Сдуру это сделали, надо бы погодить, тогда бы вот и ваш брат шебаршить перестал. До этого дело не дошло бы.
Этапный взглянул на сотского. Увидав сердитое выражение его лица и полнейшую уверенность в правоте, он решил замолчать. Он глубоко ушел головою в воротник пальто и плотнее прижался спиною к стене; глаза его сделались тусклыми, и самое лицо и вся голова стали как будто меньше.
В сенях послышались новые шаги. Шаркнула, отворяясь, наружная дверь и задребезжала внутренняя. В правление вошел в пальто внакидку и с фуражкой на затылке помощник, с русыми усиками на бескровном лице и подслеповатыми глазами. Сотский поднялся с места, сделал почтительное выражение на лице и проговорил:
– - Здравия желаю, Григорий Наумыч!
– - Здравствуй, Коврижкин! -- сбрасывая пальто и вешая его на колышек, ответил помощник. -- Что скажешь хорошенького?
– - Этапного привел.
– - Чьего?
– - Тишиловского.
Сотский подал помощнику книжку; тот взял ее и, подойдя к лампе, стал читать.
– - А-а! Это тот, чей паспорт с той почтой прислали? -- проговорил помощник и, повернувшись к поднявшемуся со скамейки парню, добавил: -- Ну, голубчик, должно быть, здорово осердил ты начальство: на паспорте отмечено, что тебе на год запрещено являться в город.
– - Вот и радость отцу с матерью! -- вздохнув, проговорил, не глядя на парня, Коврижкин. -- Они небось думают: вот сынок в городу деньги наживет, скоро пришлет им, а он, вместо денег-то, и сам на шею свалился, да еще на зиму! Расписались?
– - Расписался.
– - Пожалуйте книжку-то.
Сотский взял книжку, медленно засунул ее за пазуху и, взявши со скамейки шапку, проговорил:
– - Счастливо оставаться! Я уж не буду ждать старшины-то, домой хочется поскорей.
– - Иди, все равно, -- проговорил помощник и, опустившись на стул, достал из желтенькой коробочки папироску, стукнул одним концом об крышку и стал закуривать от лампы.
Сотский ушел. Парень с минуту постоял, не зная, что ему делать, потом несмело проговорил:
– - А мне куда ж?
– - А ты обожди старшины, как он распорядится. Обожди пока в арестантской. Груздев, проводи его!
– - Пойдем! -- кряхтя, проговорил Груздев и повел парня в прихожую. Впустив его в небольшой чулан с надписью "Арестантская", он затворил за ним дверь и запер ее наружным засовом.
1905
Печатается по последнему изданию "Крестьянских рассказов": "Сотский" -- том 5, второе издание, 1911.