Германский военно-воздушный флот находится в стадии создания. Возможно даже, что при первом подходящем случае Германия поставит мир перед свершившимся фактом и официально объявит, что располагает военной авиацией.
Благодаря щедрой и разносторонней помощи международного, в первую очередь американского, капитала, фашистская Германия за короткий срок создала мощную военную промышленность. Это позволило гитлеровцам начать планировать войну за установление мирового господства. Осенью 1936 года был принят так называемый «четырехлетний план». Его основные задачи Гитлер сформулировал так:
1. Немецкая армия должна быть за четыре года готова к действию.
2. Немецкая экономика должна за четыре года подготовиться к войне.
Бюджетные ассигнования рейха на вооружение и армию в 1933—1938 гг. увеличились почти в 10 раз. Производство оружия и военной техники выросло за те же годы в 12,5, самолетов — в 22 раза.
Гонка вооружений стала источником сказочного обогащения монополий.
Рост чистой прибыли концерна Круппа (в марках)
1932—1933 — 6 507 078
1934—1935 — 60 361 350
1937—1938 — 112 190 050
1938—1939 — 121 803 791, т. е. примерно 2000 % уровня 1932—1933 гг.
Из немногих заводов, разрешенных Версальским договором, выросла самая мощная из существующих сейчас в мире военная промышленность. На сегодняшний день Германия занимает второе место в мире по производству стали после Америки. Производство алюминия значительно превышает производство Америки и других стран мира.
Выпуск винтовок, пулеметов и артиллерийского вооружения превышает в настоящее время производство любой другой страны.
Крупную роль, которую играли американские монополии в подготовке Германии к войне, подтвердил впоследствии не кто иной, как Я. Шахт, являвшийся правой рукой Гитлера в вопросах финансирования военного производства. Находясь в своей камере во время Нюрнбергского процесса, Шахт рассмеялся, услыхав, что немецким промышленникам будет предъявлено обвинение в вооружении «третьего рейха». «Если вы хотите предать суду промышленников, способствовавших вооружению Германии, то вы должны будете судить своих собственных промышленников. Ведь заводы «Опель», принадлежавшие «Дженерал моторс», работали только на войну».
Стахановцы
В перерыве между заседаниями Всесоюзного совещания стахановцев его участники заполнили фойе и залы старинного Кремлевского Дворца. Алексей Горнов задержался в Георгиевском зале, где на мраморных досках почти от пола до потолка выпукло золотились названия полков российских, имена и фамилии героев. «Сколько же их сложили головы за Россию?..» — думал Горнов, читая эти нескончаемые списки.
За спиной раздался знакомый голос:
— Алеша?.. Ну конечно ж ты. Я тебя по опаленной шее узнал! — И так же, как в цехе после рекордной плавки, обняв рукой плечи сталевара, Серго повел его за колоннаду. — Ну как дела идут? Приблизились немножко к броневой плавке?
За полтора года, прошедшие после второй поездки Серго на Магнитку, нарком пополнел, выпуклый лоб потеснил шевелюру, густо запорошенную серебром, но веселый взгляд молодил наркома, и Алексей не чувствовал былой скованности — словно встретился с давним добрым знакомым. И никак не хотелось огорчать Серго.
— Кое-что делается… Но разве одному инженеру-исследователю, трем лаборантам да мне совладать с таким делом?
Серго уточнил, есть ли связь с исследовательской группой Кузнецка, и, услышав, что Горнов об этом не знает, обещал при первом же телефонном разговоре с директором потормошить его да главного инженера, которому за это отвечать в первую голову.
— А другого, с чем выступить, нету у тебя? Что-нибудь важное для всех стахановцев и для нас, руководителей?
— Есть, товарищ нарком, кажется, есть… Раньше думал, что только наши сталевары еще не полные хозяева у печи, а поговорил тут с днепропетровцем и сталеваром с «Серпа и молота», вижу — у них то же самое.. Есть у меня мысль… — И вдруг понял, что идея только замерцала, что с ней выступать нельзя, да и с наркомом неловко таким сырьем делиться. — Обмозговать надо, попробовать на одной печи хотя бы, тогда уж…