Все мечты о новом танке Цыганов связывал теперь с созданным им в бригаде КБ. Безотказный Петр Васильев (до армии он работал чертежником на танкостроительном заводе) превращал наброски его идей в чертежи, а механик-водитель Игорь Мальгин с танкистами — бывшими литейщиками, слесарями, сборщиками — в металл, в детали и узлы задуманной машины. Работали в примитивной бригадной мастерской и в маленьких цехах военно-ремонтного заводика, бедного и оборудованием, и кадрами.
Встречу с Игорем Мальгиным, бывшим сборщиком Уралмаша, Цыганов считал своей величайшей удачей.
Игорь прибыл в механизированную бригаду после окончания курсов механиков-водителей. На курсах он изучил все имеющиеся на вооружении типы танков. В бригаде Мальгин быстро освоился, стал инструктором вождения, но однажды зашел в мастерскую к Цыганову и признался:
— Соскучился по станку и по сборке…
С тех пор почти все выходные дни и свободные вечера Мальгин работал с Цыгановым и Васильевым.
Начали они с создания на БТ-7 небывалой ходовой части.
Колесно-гусеничные машины всех серий БТ имели одну пару ведущих колес и могли развивать скорость только на отличных дорогах. А свернет водитель с шоссе на мягкий грунт — и нужно надевать гусеницы. Скорость машины резко падала, да и времени на смену ходовой части уходило около получаса. Разве противник позволит столько копаться? Минута задержки и та может стать роковой!
Цыганов задумал оснастить танк тремя парами ведущих колес. Вскоре экспериментальная машина была готова. Испытания провели на бригадном полигоне и собирались выйти на окружной, но тут случайная находка Игоря Мальгина дала толчок новым поискам.
Испытывали листы новой марки стали. Стреляли бронебойными пулями из станкового пулемета.
То ли невзначай, то ли по какому-то наитию Мальгин поставил две карточки — вырезанные из броневого листа четырехугольники — не под прямым углом, а с небольшим наклоном, как бы падающими назад. Удалился в укрытие. С одной и той же дистанции, одинаковым количеством очередей пулеметчик стрелял по каждой карточке. Когда прозвучал отбой, Мальгин с бойцами выбежал из укрытия отмечать попадания.
В двух наклонных карточках не обнаружили сквозных пробоин, только вмятины, а в тех, что стояли, как обычно, под прямым углом, были и сквозные пробоины, и вмятины более глубокие. Пораженный внезапной мыслью Игорь вызвал по полевому телефону с огневого рубежа Цыганова и Васильева.
Через несколько минут втроем считали вмятины и бороздки, измеряли их глубину. Ставили под разным наклоном другие карточки, стреляли тем же количеством очередей и с той же дистанции. Потом опять считали попадания, измеряли, записывали результаты…
До глубокой ночи просидели они в тот день в казарменной комнатке зампотеха. Цыганову не терпелось тут же найти наиболее выгодный угол наклона броневого листа, но вычислить его он не мог. Васильев предложил обратиться за помощью к заводским конструкторам и вместе с ними спроектировать корпус с наклонной броней.
— Хочешь, чтобы украли нашу идею? Никогда к ним не обращусь, мы нашли — мы и сделаем!
— В нашей мастерской такое не собрать, — поддержал Васильева Мальгин.
Цыганов слышать ничего не хотел.
— На ремонтном соберем. Никому ни слова! Только наркому напишу!
Но Цыганов то ли не успел, то ли передумал писать — объявленные в округе маневры заставили отложить начало работ над корпусом машины с наклонной броней.
Быть готовым в любой обстановке продемонстрировать командарму новый колесный ход!
Столько напоминали об этом Цыганову, Мальгину и Васильеву, что командарм мерещился им и на маршах бригады, и в обороне, и на выходе к исходному рубежу для наступления. Однажды Васильев даже поднял ложную тревогу — ему показалось, что с КП комбрига отъехал командарм и его машина движется прямо на них. Потом, во время наступления, напряжение сгустилось настолько, что уже не хватало времени думать ни о чем другом, кроме выполнения задач по маневрам.
На подходе к занятой «противником» роще головной танк взвода разведки наскочил на «минированный» участок и, как определили командиры-посредники, «взорвался». Возглавить разведку предстояло теперь Цыганову, и он, скользнув из башни к Мальгину, своему механику-водителю, кратко изложил обстановку: слева от «минированной» дороги — поле, простреливаемое «противником», справа — прикрытая холмом распаханная низина. Мальгину не нужно было объяснять, что по пахоте другие танки не пройдут, пока не наденут гусеничные ленты, а на это экипажи затратят около тридцати минут. За это время «противник» мог перенести огонь из рощи по неподвижным танкам и расстрелять взвод. Пока основные силы батальона, действующего в передовом отряде, не приблизились на дальность действительного огня, надо было скрытно обойти «противника», двигаясь по скату холма, и атаковать его с фланга или с тыла.