Б. А. Воронцов-Вельяминов, автор прекрасной популярной книги «Вселенная», включил в одно из ее изданий предисловие под интригующим заглавием «Не читайте этого!». В конце раздела следует объяснение: так написано для привлечения читателей, ибо иначе, может быть, и в самом деле не прочтут… Книга Ю. М. Лотмана не нуждается в подобных уловках, и о ней можно прямо сказать: «Читайте ее!»
Это предисловие было написано в 1986 году. Перечитав его, радуюсь: слава Богу, ни от одного слова не надо отказываться, могу повторить все сначала Следует лишь кое-что добавить.
Прежде всего — о невосполнимых потерях трудов молодого ученого. В тексте 1986 года о статьях Ю. М. Лотмана «Журнал Н. М. Карамзина «Вестник Европы» и «Карамзин и масоны» я вынужден был туманно сообщить, что они «были утрачены». На самом деле они при аресте Г. А. Гуковского в 1949 году были изъяты вместе со всем архивом профессора и бесследно исчезли в безднах КГБ. Конечно, теплится мысль: а вдруг статьи не уничтожены. Вдруг они где-то сохранились. Вот была бы радость для всего культурного мира!
Во-вторых, читатель должен знать, что и после выхода в 1987 году книги «Сотворение Карамзина» автор постоянно занимался изучением творчества писателя и мыслителя. Особенно заметны две его статьи 1988 года: предисловие к 4-й книге карамзинской «Истории государства Российского» с характерным названием «Колумб российской истории» и объяснительная вводная статья к публикации многострадальной карамзинской записки «О древней и новой России» («Литературная учеба», № 4); эта программная работа Карамзина никак не могла быть напечатана ни в самодержавной России XIX века, ни в Советском Союзе. Только при закатах монархии и советского строя записка увидела свет! Ю. М. Лотман дал замечательную трактовку этому сложному произведению.
Наконец, важно еще отметить глубокое субъективное созвучие, даже своеобразный автобиографический духовный и душевный ореол, который витал над ученым, когда он писал эту книгу. Теперь, когда подведена черта под жизнью Советского Союза, ставшей нашим прошлым, когда скончался сам Юрий Михайлович (он умер в 1993 году), об этом можно сказать без обиняков. Разумеется, нельзя никоим образом отождествлять социально-политические реалии карамзинского и лотмановского времени и тем более невозможно сближать мировоззрение и характеры героя книги и ее автора. Однако очень многое при создании книги было созвучно Ю. М. Лотману: и нависавший над частной жизнью человека немыслимо тяжелый груз государственной махины, а при ней только и можно было жить и творить, и сложности взаимоотношений таланта с миром, с ближними и дальними, и труднейшая задача создать свой частный Дом — все это очень волновало ученого, поэтому, при учете еще большой любви его к Карамзину, в книге так много чувства и личной заинтересованности. Потому-то и читается книга с любовью и интересом.
А для тех, кто лично знал автора, сквозь очерки и объяснения, сквозь, казалось бы, объективный научный стиль просвечивает живой облик незабвенного Юрия Михайловича, слышится его интонация, видится выражение лица…
РОМАН-РЕКОНСТРУКЦИЯ
…чего стоит у нас человеку, родившемуся с великими способностями, сотворить себя хорошим писателем.
На зеленый остров посреди темно-синего моря пришел человек. Он решил здесь поставить храм. Он ломал и возил глыбы мрамора, тесал их, резал капители и фризы, возводил колонны и стены. Но до этого он построил храм в своем воображении, и все, что он возводил в камне, было лишь воссозданием созданного им идеала. Идеал этот не был мертвым и неподвижным: в голове строителя роились планы, варианты теснили друг друга, вид с вершины холма или форма мраморной глыбы вносили поправки в планы строения или фигуру бога. Строитель был связан и свободен: он строил не первый храм и в многолетних странствиях обошел сотни строений, созданных другими гениями. Он знал, как надо строить храмы, и уйти от этого знания никуда не мог. Но он знал и то, что чужой опыт не только помогает, но и связывает. А он хотел создать свободный храм, такой, какого еще не было. Росло здание, но рос, менялся и идеал, который недостижимо — впереди замысла.