- Дело в том, что она ушла из дома... Ей негде было остановиться... просто ужасно. Я не знаю, откуда ты взялся, но всякий раз ты появляешься с плохими новостями. Что я тебе сделал?
- У Клары не было кошек.
- Как это, не было кошек. Да говорю же тебе...
- Кларин муж был аллергиком. Она не могла их держать.
- Эй, парень, я хожу из дома на работу и с работы домой. Ну вот, а тем вечером я был в гостинице и кувыркался с Кларой. Въехал? Оттуда, умник, и кошачья шерсть. Вот объясни… – я скрестил руки на животе, приняв задумчивый вид, будто ищу ответ на загадку. – Ты понимаешь, что я тебе сказал?
- Она говорила тебе о своих кошках?
- Нет, мы мало говорили о личных делах.
- Но о сестре она тебе рассказала.
- Черт возьми, сестра – не драная кошка.
- Представь себе ситуацию.
- Какую?
- Ты приходишь домой после свидания с Кларой, вешаешь пальто. Вскоре твоя жена приходит с пальто в руке и показывает его тебе. Ты уже подозреваешь, что она что-то нашла, и недовольно ворчишь: “В чем дело?” Она снимает с пальто два-три длинных женских волоса. Что ты скажешь?
- Ну, спрошу, в чем дело.
- Это ты уже говорил.
- Ну, тогда скажу так: “Милая, ты что, сдурела?” и расскажу о вешалке в кафе, о соседнем пальто, о секретарше или о какой-нибудь сослуживице, с которой мы поцеловались при встрече.
- Верно. Она тебя спрашивает о женских волосах. А у тебя уже имеется готовенькое оправдание. Теперь предположим, что она показывает тебе кошачью шерсть. Что скажешь?
Вот что ты ей сказал?
- Я смутился. Я не знаю, откуда могла взяться кошачья шерсть, уж точно не от Клары. Я подумал о гостинице – двое на ковре. Но, не мог же я сказать жене, что катался в офисе по полу. Да, я остался с носом, конечно, я не знал, что сказать. Случайно я подумал, что это была шерсть клариного кота. Не подумай я об этом, и мне в голову мог бы прийти правильный ответ. Это было бы несложно… Слушай, какая же она сукина дочь!.. Ведь мне шерсть жена подсунула?
– И тогда ты признался, ты не был к этому готов. Жена застала тебя врасплох, и ты признался. Жена устроила тебе сцену, ты ей клялся, что это было не более чем типичной, незначительной интрижкой, мимолетным увлечением, но ты ее не убедил. В последующие дни она играла роль страдалицы, ты чувствовал себя виноватым и сказал, что порвал с Кларой. И вот на тебе, бывают же совпадения. Клара просит тебя уйти с ней, и ты отказываешься. При этом ты не говоришь Кларе, что жена узнала о вашей связи, и ты должен порвать с ней. Не сейчас. Ты хочешь удержать ее, продолжать встречаться с ней, хочешь угнаться за двумя зайцами, выиграть время.
- Приблизительно так. Я не хотел терять мою Клару, не хотел, чтобы она убралась сгоряча,
поэтому я не сказал ей, что жена меня застукала. Но, как бы то ни было, она все равно ушла. – Он замолкает, полагаю, снова вспоминает эту сцену. Его лицо нахмурено, взгляд печален,
а веки отяжелели. Бьюсь об заклад, он вспоминает тот самый момент, когда говорит Кларе, что не может бросить жену “прямо сейчас, это слишком поспешно, пожалуй, чуть позже”. Я в этом уверен. Он прищелкивает языком и хлопает себя ладонью по лбу. – Вот сукина дочь. Значит, она мне шерсть подсунула? Так ты говоришь, это она ее на пальто подложила? Да нет, парень, она не может быть настолько изощренной! Нет. Или – да? Вот сволочь, какая нездоровая идея, чувак. Подложить мне кошачью шерсть, а я-то хорош, попался в ловушку, как распоследний дурак. Я говорю о Кларе, о кларином коте. Ох, мать твою, вот черт.
Он не сказал правду ни жене, ни Кларе. Он хотел помириться с одной и канителиться с
другой. И теперь он сидит на диване, грязный, с сальными волосами и в засаленной одежде, переваривая новую информацию. Я спрашиваю, что он собирается делать. Он воздевает руки к небесам, словно прося у бога защиты, и без особого убеждения бьется головой. Сначала он отказывается, а потом соглашается выпить еще вина.
- А потом, когда твоя жена говорит тебе, что не может больше с тобой жить, ты ни о чем с
ней не споришь, не возражаешь и соглашаешься на все ее условия.
- Я ее убью. Она все спланировала. Она наставляла мне рога и, мало того, я же еще и
чувствовал себя дерьмом. Она вынесла все. Какая свинья, она забрала машину.
- Успокойся, такое случается.
- Только это происходит со мной, твою мать, со мной! Случись это с тобой, я тоже был бы
спокоен. А, кроме того, ты что, задался целью испортить мне жизнь? Я был так счастлив, пока не пришел ты со своими сказочками.
- Вижу.
- Ладно, черт с ним, я живу в дерьме, но это не твое дело. Нет, серьезно, тебе незачем
приходить ко мне и рассказывать о том, что мне неважно.
Я не понимаю, что больше, злости или жалости, вызывает во мне этот сломленный,
сбитый с толку, растерянный человек, который пытался лавировать между двумя женщинами, обманывая обеих, все просчитывая, и обдумывая стратегию, в то же время напуская на себя расстроенный вид. Я представляю его на работе – столь же веселый, сколь лицемерный, делающий все возможное, чтобы ни о ком не волноваться, не влезающий в конфликты. В нужное время у него всегда наготове правильный ответ. Этот безразличный человек – этакий милашка, всеобщий приятель.
- Я хотел сообщить тебе хорошую новость.
- О том, что у нее не было кошек? Что жена обманывала меня? Благодарю покорно.
- Нет, совсем другое.
Он ничего не понимает, достает из кармана резинку и стягивает волосы в конский хвост.
Он тянет время.
- Давай, только если новость хорошая, с меня хватит бед.
- Отличная. Клара не покончила с собой. Это был несчастный случай. Ты не имел к нему
никакого отношения.
- Черт, уже лучше. Уф-ф-ф, посмотреть только, ведь говорил же я себе, что этого не могло
быть, что, в любом случае, моей вины не было, это было только ее решение. Только она представлялась мне настолько отчаявшейся, что захотела врезаться в дерево. Знаешь, парень, это такое безутешное горе, у меня слезы сами текли при мысли о том, что эта нежная, веселая девушка хотела разбиться на скорости сто километров в час, хотела, чтобы ее тело оказалось зажатым среди груды железа. Ты меня понимаешь? Вот, в конечном счете, все так и вышло, хотя это не одно и то же, потому что аварии случаются, и она, пожалуй, даже не поняла всего, у нее не было времени на раздумья… Но, откуда ты знаешь, кто тебе это сказал?
- Ее сестра.
- Блин, опять сестра. Откуда она знает?
- Клара оставила записку.
- Записку человек оставляет, когда заканчивает жизнь самоубийством. Ты не напишешь на
листочке “не волнуйся, дорогой, сегодня я не брошусь с моста.”
- Была записка ее мужу. В ней говорилось, что она собирается уйти от него.
- Я в это не верю. Сегодня никто не оставляет записки. Шлют сообщения на электронку
или СМС. Как ты думаешь, в каком веке мы живем? Ты еще скажи, что она написала гусиным пером.
- Я рассказываю тебе нечто важное.
- А мне уже ничего не важно. Оглянись вокруг. Тебе кажется, что для меня что-то имеет
значение?
- Так ты хочешь знать, что она написала или нет?
- Как будто теперь уже не все равно. Ладно, валяй, скажи, что она написала?
- Это не дословно. Я скажу тебе по памяти то, что мне сказала Карина.
- У тебя стакан пустой. Налей себе еще. А я собираюсь пойти лечь в кровать. Я умираю от
усталости.
- Клара не покончила с собой. Ты меня слышишь?
- Как не слышать. Ты сказал мне это три раза. Или два. Я ужасно рад, просто куча радости.
Только, знаешь, иди домой. Я больше не могу.
- В записке она сообщила Алехандро, что бросила его. И, хотя она его очень любила,
остаться с ним, было бы все равно, что предать.
- Это она, моя Кларита.
- Потому что она была не такой женщиной, какую он знал, она была другой.