Сила нечистая, демоны повальных болезней и богиня смерти, по самому характеру связываемых с ними представлений, казались вечно голодными, жадно пожирающими все живое; они постоянно требовали умилостивительных жертв. Но, как объяснено ниже, нечистые духи болезней и смерти в сознании первобытного народа вовсе не были олицетворением отвлеченных понятий, а, напротив, сливались с помрачающими небо черными тучами, несущими разрушительные бури, град, стуядг, неурожаи и поветрие (моровую язву). Под влиянием этого воззрения бог-громовник обратился в божество адское, обитающее, вместе с толпою подвластных ему духов, в мрачных подземельях облачных скал и вертепов. Потому и жертвы, им приносимые, предавались сожжению; зарывание в землю есть сравнительно более поздняя форма жертвенного обряда, возникшая при забвении настоящего смысла древних метафорических выражений, когда адские духи, пребывающие в темных пещерах туч, были признаны за действительных жильцов подземного мира. Подобно тому жертвы задушением в воде (потоплением) возникли уже тогда, когда «дождящий» Перун обособился в самостоятельное божество морей и рек и когда обожание от небесных, дождевых источников перенесено было на земные воды.
Как домашний, родовой очаг был первым жертвенником, так домовладыка, глава рода, был первым жрецом, первым служителем богов. Такое явление необходимо условливалось патриархальным бытом первобытных племен и их религиозными воззрениями, в силу которых с пламенем, возжженным на домашнем очаге, соединялось представление о боге – охранителе родственного союза и семейного счастия. Те же лица, которые заведовали очагом, разводили на нем огонь и приготовляли пшцу, были и совершителями священных обрядов; такие хозяйственные и религиозные обязанности лежали на старших в роде, пользовавшихся особенным уважением и полною властию распоряжаться в доме[51]. Как служитель очага, домовладыка носил у славян имя огнищанина; по выражению сербов, «без стара пан а сиротно огн иште»[52]. От хозяйки, по русской народной поговорке, должно пахнуть дымом