Не спущусь я в бетонную вашу нору,
Не забьюсь за алтарное злато.
До конца, до венца —
на юру, на ветру,
Им поята,
на нем и распята.
МАТЬ МАРИЯ
Выйду на площадь… Близ булочной — гам,
Толк воробьиный…
Скальпель поземки ведет по ногам,
Белою глиной
Липнет к подошвам… Кто т а м?.. Человек?..
Сгорбившись — в черном:
Траурный плат — до монашеских век,
Смотрит упорно…
Я узнаю тебя. О! Не в свечах,
Что зажигала,
И не в алмазных и скорбных стихах,
Что бормотала
Над умирающей дочерью, — не
В сытных обедах
Для бедноты, — не в посмертном огне —
Пеплом по следу
За крематорием лагерным, — Ты!..
Баба, живая…
Матерь Мария, опричь красоты
Жизнь проживаю, —
Вот и сподобилась, вот я и зрю
Щек темных голод…
Что ж Ты пришла сюда, встречь январю,
В гибнущий город?..
Там, во Париже, на узкой Лурмель,
Запах картошки
Питерской, — а за иконой — метель —
Охтинской кошкой…
Там, в Равенсбрюке. Где казнь — это быт,
Благость для тела, —
Варит рука и знаменье творит —
Делает дело…
Что же сюда Ты, в раскосый вертеп,
В склад магазинный,
Где вперемешку — смарагды, и хлеб,
И дух бензинный?!..
Где в ополовнике чистых небес —
Варево Ада:
Девки-колибри, торговец, что бес,
Стыдное стадо?!
Матерь Мария, да то — Вавилон!
Все здесь прогнило
До сердцевины, до млечных пелен, —
Ты уловила?..
Ты угадала, куда Ты пришла
Из запределья —
Молимся в храме, где сырость и мгла,
В срамном приделе…
— Вижу, все вижу, родная моя.
Глотки да крикнут!
Очи да зрят!.. Но в ночи бытия
Обры изникнут,
Вижу, свидетельствую: то конец.
Одр деревянный.
Бражница мать. Доходяга отец.
Сын окаянный.
Музыка — волком бежит по степи,
Скалится дико…
Но говорю тебе: не разлюби
Горнего лика!
Мы, человеки, крутясь и мечась,
Тту умираем
Лишь для того, чтобы слякоть и грязь
Глянули — Раем!
Вертят богачки куничьи хвосты —
Дети приюта…
Мы умираем?.. Ох, дура же ты:
Лишь на минуту!..
Я в небесах проживаю теперь.
Но, коли худо, —
Мне отворяется царская дверь
Света и чуда,
И я схожу во казарму, в тюрьму,
Во плащ-палатку,
Чтоб от любови, вперяясь во тьму,
Плакали сладко,
Чтобы, шепча: «Боже, грешных прости!..» —
Нежностью чтобы пронзясь до кости,
Хлеб и монету
Бедным совали из потной горсти,
Горбясь по свету.
ВАРЬЕТЕ
Жемчужными ногами — из-под цветной копны!
Кругами да бегами! А хохоты слышны!
Несут питьем густое и пряную еду…
Долой одежы — стоя!.. — дрожат на холоду!..
Девчонки вы, печенки, — да с тыквами грудей, —
От ног крутых и тонких, мужик, похолодей!..
Музыка водопадом сдирает с кожи пот…
Танцуйте до упаду, — авось оно пройдет:
То Квазимодо-Время на глиняных ногах,
Что взял себе в беремя малец на костылях, —
А он плясать не может, он видел Гиндукуш…
Плесни мускатом в рожи, канкана красный туш!
Слизни-ка соль, красотка, с воздернутой губы…
Пляши — швырнули б сотку из гула голытьбы!
Да только те бояре, сощурясь, зрят канкан,
Да будто на пожаре, толкают в пасть банан…
Танцуй, танцуй, Галина!.. А Сонька, ты чего?..
А скулы как малина! А в бисере чело!..
Колготки рвутся с хрустом, на зраках пелена —
Веселое искусство,
Веселая страна!
Веселые девахи, до тайников мокры, —
Танцуйте вы на плахе, танцуйте до поры:
Сей танец — не работа, сей грозный карнавал
Вас до седьмого пота за гроши убивал!
Целованы — по пьяни, в исподнем — из больниц,
Танцуйте, Кира, Кланя, в виду кабаньих лиц!..
У попугаев ара наряды не пестрей…
Оттанцевать — до жара… и в «скорую» — скорей…
А трубы — нету сладу!.. Табачный воздух рвут!..
Танцуйте до упаду — авось они пройдут,
Краснознаменны годы, казарменны гудки,
Фланговые народы с дрожанием руки…
Там будут псы и кошки и каждый — сыт и пьян…
Танцуйте, длинноножки, для них блатной канкан!
В роскошестве погибнем да в пиршестве помрем,
А все же спину выгнем
и рому отхлебнем!
И выбежим! И спляшем — во вьюгах площадей,
Среди кремлевских башен, среди родных людей —
И спереди, и сзади — все в лентах и цветах! —
Краснознаменны бляди —
Любашки, Верки, Нади —
Задрогнув, при параде,
С улыбкой на устах.
ВСТРЕЧА МАРИИ С ЕЛИЗАВЕТОЙ
Навстречу друг другу
Две женщины шли.
Мария — во вьюге —
Круглее Земли.
И Елизавета
Кругла, что копна…
— Ох, Машка!.. Планета…
— Ох, Лизка!.. Луна…
Им вызвездил иней
У рта — лисий мех…
— Ну, Машка!.. А скинешь?..
— Ну, Лизка!.. — И смех…
Мария погладит
Товаркин живот:
— Ну, ты не в накладе?..
— Умножу народ!..
И, тяжко брюхаты,
Морозы вдохнут:
— Хоша б не солдаты…
— Мальцов — заберут!..
И очи младые
Струят слезный свет.
— Ты плачешь, Мария?..
— Нет, Лизонька… нет…
На пальце сверкает
Златое кольцо.
Из тьмы возникает
Родное лицо.
И слезы Марии
Летят на живот —
То снеги косые,
Беззвучный полет,
То ветры косые,
Косые дожди…
— Ты плачешь, Мария!..
— Лизок… погоди…
И так вынимает
Тряпичный комок,
И лик утирает
Соленый платок!
Худые рекламы.
Да счастье — взаймы.
О, мертвые сраму
Не имут!.. А мы?!..
А Елизавета —
Вся шепот и всхлип:
— Мой… тоже там где-то…
Мой — без вести сгиб…