ХЕФЕЦ (снаружи). Адаш!.. (Пауза.) Адаш Бардаш! (Пауза. Голова Хефеца появляется в окне.) Адаш!!
АДАШ (не глядя на Хефеца). Что?
ХЕФЕЦ. Открой дверь! Не слышишь, я стучу?
АДАШ. Кто это там мешает мне лежать неподвижно, как камень, и дожидаться землетрясения?
ХЕФЕЦ. Хефец.
АДАШ. С чего это ты вдруг вспомнил, что я жив?
ХЕФЕЦ. Я просто пришел навестить тебя. Ты спишь, что ли?
АДАШ. Я? Когда это я вообще спал? Кто-нибудь видел, как я сплю? Я больше ворочаюсь, чем сплю.
ХЕФЕЦ. Так ты откроешь или нет?
АДАШ. Тебя уже два месяца здесь не было.
ХЕФЕЦ. При чем тут это? Открой немедленно, или я запрыгну через окно и оставлю тебе грязные следы на постели.
АДАШ. Не-е-ет!
ХЕФЕЦ. Тогда открывай. (Пауза. Хефец просовывает руку в окно и легонько стучит костяшками пальцев Адашу по голове.)
АДАШ. Зачем ты трогаешь мою голову?
ХЕФЕЦ. Чтоб ты наконец открыл.
АДАШ. Два месяца не заходил. Не интересовался. Тебе все равно было. А я совсем ослаб, у меня нет сил. Прохожие на улице даже не подозревают, как легко свалить меня с ног.
ХЕФЕЦ. Я тоже в последнее время себя не очень хорошо чувствую.
АДАШ. Ты — другое дело. Если ты болеешь, то выздоравливаешь. А мне не от чего выздоравливать. У меня постоянно такое самочувствие. Как мне жить в этом мире с таким самочувствием — одному Богу известно. Врачи мне помочь не могут. «Если, — говорят, — вы с рождения себя так чувствуете, тогда мы бессильны». Даже у профессоров руки опускаются. (Хефец снова стучит ему по голове.) Оставь в покое мою голову! Голова — это единственное, что у меня осталось, так надо обязательно прийти и стукнуть по ней?
ХЕФЕЦ. Открой же, наконец, дверь!
АДАШ. Я на этой неделе был у врача. По поводу сердца. А он над моими страхами посмеялся… Да еще и сестру позвал… Чтобы и она повеселилась… Но я-то знаю: если врач смеется, значит, я скоро умру. Иначе с чего бы ему так радоваться? (Неожиданно его голова бессильно сваливается на сторону.)
ХЕФЕЦ (испуганно). Адаш? Адаш! (Ставит ногу на подоконник, как будто собирается спрыгнуть внутрь.)
АДАШ (сипло). Слезь с окна.
ХЕФЕЦ. Очнулся?
АДАШ. Слезь с окна! Его только на этой неделе вымыли.
ХЕФЕЦ (снимая ногу с окна, после паузы). Адаш?
АДАШ. И это только маленький пример моих обмороков. Я все время теряю сознание — днем и ночью, в выходные и в праздники…
ХЕФЕЦ. Может, выпьешь воды?
АДАШ. Ты что, с ума сошел?! Мне воду нельзя. Мне ее вредно. Мне вообще все вредно.
ХЕФЕЦ. Хватит плакаться. Открой дверь.
АДАШ. Я еще не кончил. Тебя два месяца тут не было. Тоже мне друг! Воду из крана мне вредно. Если я вижу птицу, то начинаю чесаться. У меня на птиц аллергия. Весной цветут растения — я чихаю. На них у меня тоже аллергия. Когда я ем персики или бананы, у меня появляется сыпь на коже. Аллергия! Вся эта ваша природа, о которой стихи пишут… Она из меня всю душу вытянула!
ХЕФЕЦ. Так ты не желаешь мне открывать?
АДАШ. Открываю я, открываю… Хотя и знаю, что мне от этого лучше не будет. И не думай, что это я из-за тебя ломаю свой распорядок дня. (Пауза.)
ХЕФЕЦ. Ну когда ты, наконец, откроешь?
АДАШ (с трудом вставая с кровати). Мучают меня все время! И мучают, и мучают. (Выходит. Пользуясь возможностью, Хефец залезает на подоконник, делает несколько шагов по кровати и спрыгивает на пол. Снаружи слышится голос Адаша.) Хефец! Хефец! (Адаш возвращается, видит Хефеца и сразу бросается к кровати.) Зачем ты это сделал?!
ХЕФЕЦ. Чтоб ты понял, что со мной шутки плохи.
АДАШ (старательно счищая с постели следы Хефеца). Ты плохой друг и злой человек.
ХЕФЕЦ. Могу уйти, если хочешь. (Делает вид, что собирается уйти.)
АДАШ. Всю кровать мне истоптал, как медведь… За два месяца даже проверить не потрудился, жив я или нет.
ХЕФЕЦ. Но ты ведь жив.
АДАШ. Конечно! Пришел, увидел, что я жив… И теперь тебе легко говорить: «Ты жив»… (Пауза.) Можешь сесть.