ТЭГАЛАХ. Он просто пытается вызвать жалость к себе.
КЛАМАНСЭА (Фогре). Ты еще не знаешь всего.
ТЭГАЛАХ. Ты не знаешь, что он сказал о тебе. Да-да, о тебе.
ФОГРА. Постыдились бы! Такую тряпку, как Хефец, обидеть не трудно.
ТЭГАЛАХ. Ага. Так ты тоже признаешь, что он тряпка? Значит, мы — единомышленники?
ФОГРА. Кто такой Хефец — всем хорошо известно. Но я могу позволить себе относиться к нему плохо, а ты — нет.
ТЭГАЛАХ. Вот она — благодарность за мои жертвы. Жду вас в гостиной. (Уходит.)
ФОГРА. Пойдем, Хефец, с нами. Сможешь жаловаться, сколько захочешь.
КЛАМАНСЭА. Папа ему не позволит.
ФОГРА. Я беру Хефеца под свое покровительство. Пойдем же, Хефец. (Пауза.) Имей в виду, больше я просить не буду. Такому человеку, как ты, я не могу уделять слишком много внимания. Последний раз тебя спрашиваю: ты идешь или нет?
ХЕФЕЦ. Я уже сказал, я не могу. Я подглядываю. А теперь, оказывается, я еще и тряпка. Значит, я должен стоять здесь, как тряпка, с открытым ртом, и подглядывать за тобой и твоим женихом. За вашим счастьем.
ФОГРА. Понятно. (Матери.) Мама, в гостиную!
КЛАМАНСЭА. Вот видишь, теперь ты убедилась? (Направляется к выходу.)
ХЕФЕЦ (кричит ей вслед). Потому что подглядывающая тряпка не может сидеть с вами в гостиной! Понятно вам?
Фогра и Кламансэа уходят, Хефец продолжает стоять, согнувшись. Из кухни возвращается ВАРШВИАК с бутербродом.
ВАРШВИАК. А где все? В гостиной? (Ест.) Слушай, а почему ты так стоишь? (Пауза.) А? (Пауза.) Меня зовут Варшвиак. (Пауза.) Фогра всегда говорит о тебе только хорошее. Ты ведь Якоби, да?
ХЕФЕЦ. Нет.
ВАРШВИАК. Ладно, это не важно. В общем, она тебя очень хвалит. Говорит, что ты ей очень дорог.
ХЕФЕЦ. Вы имеете в виду Якоби?
ВАРШВИАК. Да.
ХЕФЕЦ. А я — не Якоби.
ВАРШВИАК. Не важно. Она говорит, что, когда была ребенком, ты с ней играл, помогал ей готовить уроки, купал…
ХЕФЕЦ. Да, но это был я, а не Якоби.
ВАРШВИАК. Не важно. Я только хотел сказать, что ты видел Фогру голой, когда она была еще маленькой девочкой, а я ее вижу голой сейчас, когда она стала женщиной. Так кто из нас, по-твоему, в выигрыше? Я! Я хочу сказать, что красота Фогры досталась мне. Кстати, а где она? Я соскучился. (Идет к выходу, но останавливается.) Прости, но, когда я вижу кого-нибудь в такой позе, во мне просыпается спортсмен. (Перепрыгивает через Хефеца.) Теперь ты не вырастешь. (Уходит.)
ХЕФЕЦ. Куда уж мне…
В ту же ночь, чуть позже. Фасад кафе. ХАНА ЧАРЛИЧ сидит за столиком. Появляются АДАШ БАРДАШ и ШУКРА. Шукра останавливается у входа кафе.
АДАШ (оборачивается к Шукре). Шукра, что ты ходишь за мной, как шакал?
ШУКРА. А вдруг ты упадешь и потеряешь сознание?
АДАШ. То есть чтобы мне помочь?
ШУКРА. А для чего же еще?
АДАШ. А может, ты хочешь меня побить? Хотя, с другой стороны, зачем тебе меня бить?
ШУКРА. Ну и вопросики он задает.
АДАШ. Как это грустно — падать в обморок, когда некому тебя подхватить. Ладно. Мне пора отдохнуть. Я уже целых пять минут иду, не останавливаясь. (Усаживается за столик. Шукра садится рядом.)
ШУКРА. А тебе известно, что официантка Хана Чарлич больше не интересуется Хефецем? Ее сердце сейчас свободно.
АДАШ. Зачем ты мне это рассказываешь?
ШУКРА. А тебя это разве не интересует?
АДАШ. Ты думаешь, что… Может быть, я…
ШУКРА. Я молчу.
АДАШ. Она что, правда готова? Ты ее спрашивал? Ты уверен? Скажи мне!
ШУКРА. Я молчу.
АДАШ. Я бы подошел к ней прямо сейчас, но не могу. Я плохо себя чувствую.
ШУКРА. Я знал. Знал, что ты найдешь отговорку.
АДАШ. А ты что, хочешь, чтобы я перед ней в обморок грохнулся? Ведь на этом весь наш роман с ней и кончится. Может быть, сначала хотя бы поговоришь с ней обо мне?
ШУКРА. Нет.
АДАШ. Но я тебя прошу.
ШУКРА А я люблю, когда просят. Просят, просят, и все без толку.
АДАШ. Так зачем ты вообще мне это рассказал? Чтобы меня помучить?