ХЕФЕЦ. Ладно. Я и без вас обойдусь. Так умру, без зрителей. И без угощения. В полном одиночестве. (Хана и Адаш направляются к выходу. Хефец кричит им вслед.) Чтоб у вас одни официанты рождались! Чтоб они все время в обмороки падали! (Хана и Адаш уходят, через мгновение Адаш возвращается.)
АДАШ. Прости меня, Хефец.
ХЕФЕЦ. Давай, давай иди отсюда! Женись себе на здоровье.
АДАШ. Ты несправедлив ко мне, Хефец. Ты ведь знаешь, как важно для меня жениться. Всю жизнь я мечтаю о счастье, мечтаю, чтобы рядом со мной был кто-нибудь, кто готов меня выслушать. Конечно, жаль, что это произошло в такой неподходящий момент, но ведь я и о себе должен позаботиться, верно? Сейчас, когда я обручился, я вдруг понял, что родился для радости. Кто бы мог подумать, что я по сути своей человек жизнерадостный? Но теперь это абсолютно ясно. Такова моя природа. (Пауза.) Можно я не буду плакать после твоей смерти? Ты только не обижайся. Просто сейчас мне весело, и ничего с этим не поделаешь. (Смеется.) Мне весело. (Смеется.) Ты меня понимаешь? Мне весело. (Уходит, смеясь.)
В тот же день, чуть позже. Комната Фогры. ФОГРА в лифчике и трусах, на голове летный шлем. Рядом с ней стоит ШУКРА. Как древко от знамени, он держит метлу. На верхнем конце метлы, на плечиках, висит свадебное платье Фогры. Шукра выглядит очень усталым.
ФОГРА. Итак, Шукра, твою биографию я теперь знаю. Сейчас ты подашь мне платье… Но сначала скажи, что ты о нем думаешь?
ШУКРА. Что я думаю о твоем платье? (Гневно.) Что я думаю о твоем платье? (Обращаясь к платью.) Сука ты, а не платье! Служанка несчастная! Послушная тряпка! Ты покорно укрываешь части тела, которые женщина хочет скрыть. Ты развеваешься, когда женщина танцует, и мнешься, когда она валяется на траве. Ты впитываешь пот, который она выделяет изнутри, и собираешь пыль, которая оседает на нее снаружи. Мерзкая сволочь! Ты прислуживаешь женщине, пока не порвешься или не полиняешь. Тогда тебя выбросят на свалку или пожертвуют в детский дом. А крепкое, бодрое женское тело продолжает тем временем цвести и благоухать! Оно очень быстро забывает о тебе, как если бы тебя не существовало вовсе. А ты, ничтожество, лежишь вместе с другими бывшими рабами в помойном ведре и с черной завистью смотришь на свою бывшую госпожу, такую цветущую, такую счастливую. На душе у тебя горько, и, полное ненависти к самому себе, ты вопишь: «Будь я проклято! Да изгладится имя мое из памяти человеческой!» (Плюет на себя.) Тьфу на меня! Тьфу!.. Кстати, обрати внимание: я не испачкал тебе пол. Попало только на меня. Тьфу на меня! А теперь — вон отсюда! Дрянь! Я имею в виду себя. Дерьмо! Пошел отсюда, убирайся! На мусорку. В писсуар. Вон! Вон! (Продолжая кричать «Пошел отсюда!» и лягая себя ногой в зад, убегает с метлой, на которой висит свадебное платье.)
ФОГРА. Видимо, судьбе угодно, чтобы я вышла замуж в трусах…
В тот же день, чуть позже. Улица. АДАШ БАРДАШ стоит, держась за сердце. ХАНА ЧАРЛИЧ в поварском колпаке стоит рядом. Вид у нее встревоженный.
АДАШ. Валериановых капель!
ХАНА. Валерьянки нет. Тут поблизости нет ни одной аптеки.
АДАШ. Валерьянки!
ХАНА. Успокойся. Сейчас все пройдет. Ты себя часто так чувствуешь?
АДАШ. Почти каждый день. Даже светила медицины разводят руками, когда речь заходит о моем здоровье. Такие переживания, как сегодня, могут меня убить. Валерьянки!
ХАНА. Я же сказала: нету!
АДАШ. Почему ты сердишься? Я человек легко ранимый.
ХАНА. Я чувствую, что и в семье мне уготована роль официантки.
АДАШ. Что же делать? Я нуждаюсь в уходе.
ХАНА. Как любая другая женщина, я думала, что, выйдя замуж, смогу отдохнуть, а не подавать лекарства.
АДАШ. Что ты хочешь этим сказать?
ХАНА. Что свадьбы не будет.
АДАШ. О-о-о! (Хватается за грудь и корчится от боли.)
ХАНА. Прости. Как мне ни тяжело… но я хочу быть с тобой искренней. Хоть я и Хана Чарлич, и официантка, и все такое… Но у меня тоже есть свои принципы. Я хочу быть женой, а не сестрой милосердия. Лучше я останусь одна. Подожду еще. Не может быть, чтобы жизнь не приготовила мне ничего, кроме тебя. Подожду еще год-другой. А если и тогда не повезет… что ж, покорюсь судьбе. (Пауза.)
АДАШ (самому себе). В сущности, она совсем некрасивая. Да и вообще… Разве она мне нравится? (Пауза. Хане.) Сколько, ты говоришь, должно пройти времени?