Продолжая держать Лотру за руку, Геверл начал ее не спеша раздевать. В самому деле, куда ему было спешить? Он-то ведь уже помочился. Мочевой пузырь у него был пустой и легкий.
— Но я же никуда не убегу, — умоляла его Лотра, стыдливо улыбаясь. — Я только на одну минуточку. Туда и обратно. В туалет.
Однако Геверл был неумолим. Закончив раздевать Лотру, он немножко пощупал ее в разных местах, затем разделся сам, повалил Лотру на спину, улегся на нее и придавил ей живот. Теперь мочевой пузырь Лотры испытывал давление не только изнутри, но и снаружи. Если раньше она не понимала, почему он помирает со смеху, то сейчас никак не могла взять в толк, почему он не дает ей сходить в туалет. Геверл же тем временем неторопливо изучил каждую часть ее тела, проверил, насколько менее гладкой и упругой стала ее кожа, медленно вставил в нее свой колбасообразный орган, подвигал им взад-вперед, вынул, перевернул Лотру, как блин на сковородке, на живот, поставил ее на колени и снова вошел в нее, теперь уже сзади.
Как блин, переворачиваемый и поджариваемый ленивым поваром, Лотра оказывалась то в одной позе, то в другой, и все это во имя какого-то сомнительного удовольствия, которое становилось все более и более сомнительным по мере того, как желание помочиться усиливалось. Геверл же, напротив, был очень доволен собой. Сначала пописал на дочку, теперь вставляет мамаше. Обеим сегодня суждено принять в себя одну из жидкостей, произведенных его телом. Геверл улыбнулся. Ему уже не хотелось хохотать, как раньше, но он по-прежнему был ужасно доволен.
«Сейчас, — думал он, — когда я вставляю ей сзади, она стоит на четвереньках и очень похожа на низенький столик в ее собственной гостиной. Осталось только поставить ей на спину тарелку с колбасой, соленые огурцы, хлеб с маслом, рюмку коньяка, повязать салфетку на шею — и можно будет отлично закусить на этом человекообразном столе, не прекращая при этом сексуальной активности». Он закрыл глаза и представил, как будет есть на спине у Лотры. «Надо, — подумал он, — положить также немного лука. Будет, конечно, вонять изо рта. Ну и что? Я же сейчас нахожусь не напротив рта, расположенного у Лотры на лице, а напротив плотно сжатого „рта“, расположенного на ее заднице. А этот „рот“ — хи-хи-хи, — похоже, тоже съел пару луковиц. А может быть — ха-ха-ха, — и что-нибудь еще…» Он не удержался и засмеялся вслух.
Лотра дернулась, пытаясь высвободиться, однако Геверл крепко держал ее за талию. Когда он охвачен страстью, руки у него становятся сильными. «Если бы руки у Лотры были сейчас свободными, — продолжал он прясть нить своих размышлений, глядя на стоящую под ним на четвереньках Лотру, — то, пока я закусываю и трахаю ее, она вполне могла бы вязать мне теплый свитер на зиму, хо-хо-хо-хо-хо…»
Однако в реальности не было ни колбасы, ни огурцов, ни лука, ни коньяка. Только монотонные движения его тела. Взад — вперед, взад — вперед, взад — вперед. Геверл закрыл глаза, как верующий во время молитвы, еще сильнее обхватил Лотру за талию и начал быстро грести к желанному берегу. Хоп-хоп — греб он, — хоп-хоп, хоп-хоп. Лицо его налилось кровью и исказилось, будто усиливающееся наслаждение причиняло ему мучения. Он жадно лизал и целовал тело Лотры, его губы словно приросли к ее спине, и на какое-то мгновение Лотра показалась ему вдруг прекрасной. Он пришел в такой восторг, что у него даже промелькнула мысль: «А почему бы мне и в самом деле не связать свою судьбу с этой очаровательной женщиной?» Но именно в этот момент он достиг пика наслаждения, взвизгнул по-поросячьи, и волна выбросила его на берег.
Путешествие закончилось. Удовлетворенный и обессиленный, Геверл уткнулся головой в поясницу Лотры. Секунду-другую он приходил в себя, а затем приподнял голову и взглянул сбоку на Лотрино лицо. Ее опущенная, как у скотины, везущей груз, голова, разинутый рот и обнажившиеся зубы вызвали у него еще большее отвращение, чем раньше. Все, сказал себе Геверл, у меня больше нет времени, я срочно должен поспать. И решительно слез с дивана.
Лотра продолжала стоять на четвереньках с опущенной головой и вытянутой вперед рукой. Не говоря ни слова, Геверл вытерся краем покрывала, расстеленного на диване, склонился над Лотрой, чмокнул ее в затылок и сказал:
— Приду завтра.
Он сказал это только для того, чтобы вселить в нее хоть какую-то надежду на будущее, однако в действительности приходить к ней еще раз Геверл совсем не собирался. Нет, больше она его не увидит. Даже если они случайно и встретятся на улице в ближайшие недели, он только улыбнется и не станет ей ничего объяснять. Впрочем, она даже и не спросит. Она поймет. Эта ящерица уже давно привыкла, что мужчины приходят, обещают и уходят навсегда. Почему же он должен быть исключением? Если они встретятся через год или два, вся эта история уже забудется. Может, к тому времени у нее будет кто-то другой. А может быть, и нет. А может, у него снова возникнет желание и он спросит ее с ироничной улыбкой, как насчет чашечки кофе? Лотра, разумеется, не откажется. Ведь она принадлежит ему. Навсегда. Так он и будет развлекаться с ней раз в три-четыре года, пока ему не стукнет шестьдесят. А потом, когда он уже поизносится, будет, как уже сказано выше, развлекаться с Тупиц.