ИЦХАК. Нет уж, режь меня ты, милосердный и жалостливый папочка. Ты меня режь, праведник.
АВРААМ. Убей своего отца, разбойник! Убей меня!
ИЦХАК. Режь, образцовый папочка с добрым еврейским сердцем! Режь!
АВРААМ. Сбрось в могилу отца своего единственного, мерзавец!
ИЦХАК. Режь, папочка, режь меня, не бойся! А мое мясо отнеси мамочке…
АВРААМ. Убийца! (Хватает Ицхака за горло.) Лежать!
ИЦХАК. Голос! Голос! Я слышу голос!
АВРААМ. Какой еще голос?! Лежать!
ИЦХАК. Голос с неба!
АВРААМ. Какой еще голос с неба? Лежать!
ИЦХАК. Не знаю. Он сказал: «Авраам, не трогай ребенка».
АВРААМ. Я ничего не слышал.
ИЦХАК. Ты просто оглох от старости. Тихо! Вот, опять… «Не трогай мальчика». Слышишь?
АВРААМ. Нет.
ИЦХАК. Клянусь тебе. «Не трогай ребенка». (Пауза. Авраам отпускает Ицхака.) Клянусь тебе, папа, я слышал голос с неба. (Пауза.)
АВРААМ. Я верю тебе, сынок. Ты прав, я немножко глуховат.
ИЦХАК. Чтоб мне провалиться на этом месте! Ты же знаешь, я был не против. Но голос с неба — это голос неба. (Пауза.) Ты же видел, что я был совсем не против. (Пауза.) Мы оба были не против. (Пауза.) Разве мы были против? (Пауза.) Но ведь все кончилось хорошо, папа, правда? Почему же ты такой расстроенный?
АВРААМ. Я думаю. Если другим отцам придется убивать своих детей, какая сила их спасет?
ИЦХАК. Всегда есть надежда, что послышится голос с неба.
АВРААМ (умиротворенно). Ты так считаешь?
Вдова Вазахти
ВАЗАХТИ. Я Вазахти. Вдова.
ОЗАХ. Я — Озах. Сирота.
ЖУРНАЛИСТ. А я — журналист Пецек. Сегодня мы попытаемся понять, что чувствуют израильтяне, потерявшие на войне своих близких. Мы возьмем интервью у несчастной вдовы Вазахти и ее осиротевшего сына.
ВАЗАХТИ. Садитесь, пожалуйста.
ПЕЦЕК. Спасибо. Бедная, бедная, несчастная вдова Вазахти…
ВАЗАХТИ. Зовите меня просто Вазахти.
ПЕЦЕК. Боже упаси! Есть приличия. Что я вам, близкий друг? Мальчишка какой-нибудь?
ВАЗАХТИ. Я вас очень прошу.
ПЕЦЕК. Нет-нет, даже и не просите, несчастная вдова, я джентльмен. Лучше скажите нам, пожалуйста, чем вы занимались, когда получили известие о гибели вашего мужа?
ВАЗАХТИ. Спала.
ПЕЦЕК. Почему?
ВАЗАХТИ. Это было ночью.
ПЕЦЕК. А потом, после того, как получили известие?
ВАЗАХТИ. Встала.
ПЕЦЕК. Почему вы не уснули снова?
ВАЗАХТИ. Не могла.
ПЕЦЕК. Почему? Вы же сказали, это было ночью.
ВАЗАХТИ. Но ведь погиб мой муж.
ПЕЦЕК. Да, понимаю. А что вы в тот момент чувствовали?
ВАЗАХТИ. Мне было грустно. По-моему.
ПЕЦЕК. Почему?
ВАЗАХТИ. Потому что погиб мой муж.
ПЕЦЕК. Значит, ваш муж погиб, и поэтому вам было грустно.
ВАЗАХТИ. Да.
ПЕЦЕК. Логично. А о чем вы той ночью думали?
ВАЗАХТИ. О муже.
ПЕЦЕК. Потому что он погиб?
ВАЗАХТИ. Да.
ПЕЦЕК. Понимаю. (Обращаясь к сыну.) А ты, бедняжка, о чем думал ты в ту ночь, несчастный сирота?
ОЗАХ. Об отце.
ПЕЦЕК. Почему?
ОЗАХ. Потому что он погиб.
ПЕЦЕК. Тебе было грустно?
ОЗАХ. Да.
ПЕЦЕК. Почему?
ОЗАХ. Потому что погиб мой папа.
ПЕЦЕК. А что ты делал потом?
ОЗАХ. Плакал.
ПЕЦЕК. Потому что погиб твой папа или по какой-то другой причине?
ОЗАХ. Потому что погиб мой папа.
ПЕЦЕК. А чем ты занимался на следующий день?
ОЗАХ. Пошел на похороны.
ПЕЦЕК. На чьи похороны?
ОЗАХ. Моего отца.
ПЕЦЕК. И там ты тоже плакал?
ОЗАХ. Да.
ПЕЦЕК. По той же самой причине?
ОЗАХ. Да.
ПЕЦЕК. По какой именно?
ОЗАХ. Потому что погиб мой папа.