— Стоп! — крикнул Гюрг. — Прекратить подачу изображений!
Нет, никакого наваждения не было. Все нормально, и надвигающийся вал — страшновато, но вполне реально. Никакого сумасшествия. А с остальным Гюрг справится.
Она медленно выдыхала судорожно набранный воздух и поглядывала вниз, на полупросвечивающие ребячьи изваяния — сейчас вы, милые мои, растаете, и больше ни-ког-да…
— Гюрг, связи нет! — пискнула Мара Миностра.
— Быть не может. Семнадцатый, семнадцатый, робот Пегас-одна-вторая, на связь! Прекратить использование аппаратуры «Соллер»! Обесточить помещение таксидермической лаборатории!
Младенцы стояли непоколебимо, словно были изваяны из гранита, а не света и воздуха.
— Бесполезно, Гюрг! Связи нет ни с кем. Робот нас не слышит… — это уже запаниковали стратеги.
Она скользнула вниз по винтовой лестнице, радуясь тому, что не надо подыматься вверх, — ноги дрожали. Выскочила на прибрежную гальку и невольно запнулась — изображения злосчастного Степки высились, как сфинксы. Стараясь не глядеть в сторону моря, она побежала влево, к тропинке, протоптанной сквозь заросли прямо к ее лабораторному корпусу. Она не оглядывалась и пока еще не слышала рева и грохота воды, но уже знала, что опаздывает; ко всему еще и эти циклопические пупсы, которых надо обегать, и ноги вязнут, как никогда, и так обидно, так глупо… Она споткнулась, и в тот же миг ее подхватили и резко дернули вбок, обратно к морю — она задохнулась от неожиданности и даже не сразу поняла, что это был командор, который, подхватив ее на руки, мчался к метеовышке. «Я его не узнала… Как я могла его не узнать?» — стучало у нее в голове.
Крутой утес, ограничивающий пляж с правой стороны, был обозначен стандартным ласточкиным гнездом — пристанищем метеорологов. Учитывая изобилие и разнообразие молний на этом побережье, строители обеспечили здесь тройную защиту, но ведь до нее надо было еще добраться. Гюрг локтем вдавил клавишу подъемника — ни сигнальной лампы, ни гудения. Не работает. Варвара трепыхнулась, как большая рыба, схватилась за металлические поручни лестницы и потянула Гюрга за собой. Утес заслонял от них море, но шум уже надвигался, уже летели, цепляясь за каменные уступы, клочья пены, и нарастало ощущение холода и пустоты, словно кто-то откачивал воздух; до дверцы оставалось метра четыре, когда грохнуло, и скала шатнулась, но основной напор воды она приняла на себя, так что теперь нужно было только удержаться на ступенях и не сорваться. Справа и слева со свистом хлестали закручивающиеся бешеные струи, и Варвара подумала, что Гюргу придется хуже, чем ей, и тут уже ничего не стало видно, одна вода, бьющая со всех сторон, пытающаяся оторвать их от спасительного камня, и что-то уже рушилось, и промелькнул какой-то трос, и Варваре удалось уцепиться за него, а потом вода поднялась снизу и захлестнула их с головой.
Она почувствовала, как Гюрг дернулся вверх, — инстинктивное желание всплыть; она ничего не успела сказать ему, да и сейчас в этой мутной, пенистой круговерти невозможно было подать хоть какой-то знак, и она просто прижала его руки к перилам, чтобы он не отцепился от спасительной опоры, и зубами впилась в канат, пытаясь перекинуть его себе за плечи, — и тут вся масса воды резко ухнула вниз, и их рвануло так, что хрустнуло в плечах, и надо было не соскользнуть, не оторваться от лестницы, а Гюрг еще, похоже, не очень-то был в себе — наглотался; она прижимала его к ступеням вышки, не в силах даже повернуть голову и посмотреть назад, на беснующуюся воду, уже подмявшую под себя беззащитную зеленую полоску и вломившуюся в хрупкие коробочки человечьего жилья.
Наконец она оторвала щеку от ребра ступени, всей правой стороной лица ощущая вдавленный рубец и проверяя языком, целы ли зубы. Ничего. Гюрг шевельнулся — она быстрым движением обтерла лицо о рукав, чтобы он ее такой не увидел.
Но он даже не глянул, вероятно, пришел в себя и сразу же оценил обстановку, потому что снова схватил девушку в охапку и пополз по ступеням вверх. Было больно и неудобно, но Варвара не сопротивлялась. Он ее спасал! Дали небесные, как же это было прекрасно… Она, конечно, и сама сейчас кого угодно могла спасти, но он-то ведь этого не знал. И не должен был знать. И пусть их хоть смоет второй волной, лишь бы бесконечно долго прижиматься щекой к скользкой куртке и помалкивать.