Она подняла глаза и поглядела на корабельный хронометр: Степуху они покинули ровно пятьдесят девять часов назад. Нет, с минутками. Варваре вдруг пришло в голову, что впервые в жизни она живет буквально не по дням, а по часам. Но на этой нелепой Чартаруме иначе нельзя.
И наверное, не часы, а минуты считает злополучная пятерка с корабля, пославшего SOS. Что с ними приключилось? В такие экипажи тоже ведь не желторотиков набирают. Она поискала глазами среди записок, засунутых под стекло, — где-то тут должна была находиться копия списка, найденного на пустом кораблике. А, вот: Чары Тарумбаев, Фюстель Монкорбье, Игорь Боровиков, Ом Рамболт, Иван Вуд. Ни одной знакомой фамилии. И есть хочется, и кусок в горло не лезет, как подумаешь, что там с ними…
— Вафель, супу!
В золотистой мисочке плавают поджаристые гренки, неторопливо утопая в ромашково-желтом горохе. Тисненая медалька сливочного масла и рыжая корочка пшеничного хлеба. Там, за иллюминатором, катастрофически не хватало теплых янтарных тонов, и сейчас этот маленький кухонный столик, застеленный шоколадной клеенкой, казался частицей далекой золотоносной Степухи. Дали небесные, как, выходит, можно тосковать по едва обжитому дому, даже если этот дом не на Земле. Она вдруг припомнила полные бокалы над свадебным столом и первые капли, с языческим благоговением пролитые на траву Майского Луга. И она со своей щенячьей самонадеянностью, и Лерой — рядом.
Живой.
Она отодвинула пустую тарелку, стиснула локти и опустила подбородок на скрещенные руки. А что, если она больше никогда не вернется на Степуху? И вся остальная жизнь пойдет вот так, последним номером в чужой команде? Вроде запасного игрока… Но ведь она сама выбрала этот путь и сама решила больше никогда ни на йоту не отступать от того, что она называла «стать прежней Варварой». Стала.
Так в чем же она была не права? Почему она сидит в этой консервной банке, как третий скоч?
Значит, где-то все-таки была допущена ошибка. Просмотреть, как на видеоленте, все с самого начала, благо времени, тягучего и бесполезного, больше чем достаточно. И самое легкое найти это начало. Потому что было так…
Новая лихорадочно застраивалась. Вместе с отбывшими телятами на Большую Землю был послан непомерный даже по космическим масштабам запрос — люди, оборудование и еще и еще люди. Все это нужно было разместить, и уже не во времянках, а капитально. Новая становилась столицей, окрест планировались базы и поселки, особенно на побережье. Как и подобало столице, Новая в первую очередь обзаводилась музеями — действительно, какой смысл хранить экспонаты на складах, если можно было расположить их в доступном для обозрения месте? Строительного камня было навалом, площади не ограничены, кибов вдосталь — сооружения росли, как грибы. Только что Гюрг с Оленицыным и кем-то из бывших маринисток закончил доставку сюда громадных каменных блоков, выпиленных из пресепторской стены вместе с золотым тайником. Сейчас эти блоки, снова сцементированные воедино, высились прямо посредине одной из центральных площадок, и кибы с молниеносной быстротой возводили вокруг сейсмоустойчивый каркас.
Варвара терпеливо ожидала, когда же Гюрг со своими подручными, покинет место стройки, — ей надо было сделать точнейшие снимки для отправки на Большую Землю со следующим же кораблем. Она старательно избегала таких встреч, но уж если все-таки им приходилось сталкиваться — не шарахалась в сторону, втайне изумляясь тому печальному спокойствию, с которым она освобождалась от захлестывающих ее воспоминаний. Еще бы, многолетняя привычка: когда ныряешь, тем паче неожиданно, обязательно глотнешь горько-соленой воды. Привкус соли еще оставался…
Что изумляло ее гораздо больше, так это поведение Гюрга. Она боялась навязчивости, грубо подстроенных ситуаций, психологических силовых приемов. Ничего не было. Сначала девушка взвалила вину на Сусанина — несмотря на недвусмысленный отказ, начальник биосектора вел себя так, словно не сомневался в успехе. Варваре приходилось буквально на каждом шагу ставить его на место. Его заботливая фамильярность и неизменное «ты» только копили порох для неминуемого взрыва, и однажды, искоса глянув на Гюрга, Варвара почувствовала, что бывший ее командор так спокойно и снисходительно воспринимает все выпады Сусанина в сторону Варвары именно потому, что убежден в ее неуязвимости. А сам он не предпринимал ничего, будучи уверен, что рано или поздно это за него сделает случай.
Так было и в то утро: Гюрг заканчивал работу с «Золотой кладовой», а Сусанин донимал Варвару результатами зондовой съемки. С тех пор как нападения на всякую аппаратуру как на воде, так и над водой внезапно прекратились, все имеющиеся зонды были брошены в район рыжих островов. Мешала постоянная пелена тумана, но инфракрасная и ультразвуковая техника кое-какие результаты давала. И главный вопрос, мучивший и Сусанина, и Варвару — куда же подевались аполины? — пока стоял на первом месте.