Но давно отмечено — насмешливость и сентиментальность — две стороны одной медали, ибо являются признаками развитого, а оттого чувствительного ума. А это уж свойство поэта. Ольга Ларионова, возможно, самый поэтический фантаст из ныне здравствующих, при всех своих космико-технологических наклонностях. И автор уникального в нашей фантастике явления — цикла рассказов и повестей, написанных «по мотивам» картин одного из самых поэтичных и сложных художников XX века — Микалоюса Чюрлениса (в данном издании этот цикл, ранее фрагментарно появлявшийся перед читателями в разных сборниках, впервые собран воедино). При этом его довольно сложно выделить из общей картины творчества Ольги Ларионовой, не только потому, что сами составляющие его весьма различны по стилю и замыслу — от зябко-изящного рассказа «Солнце входит в знак Девы» до трагичного «Перуна», — но и потому, что все произведения Ларионовой, за редким исключением, складываются в то, что фантастика определяет как «история будущего». Одни и те же герои (Сергей Тарумов, Михаил Рычин, Кирилл Анохин и другие) действуют как в рассказах «чюрленисовского цикла», так и вне его. А последняя по времени опубликования повесть Ларионовой «Формула контакта» в цикл формально не входит, но дух Чюрлениса в ней зримо витает. Короче, все эти повести и рассказы являют как бы фрагменты мозаики, и чтобы получить о ней полное представление, нужно увидеть их все целиком.
Как много, однако, слов, относящихся к сфере изобразительного искусства — «картина», «мозаика», «зримо». Совершенно определенно, это пристальное внимание к живописи присуще творчеству Ольги Ларионовой. Но не является самоцелью. С другой стороны, столь любимый Ларионовой Чюрленис не только определял свои работы как «сотворение мира, но не нашего, библейского, а какого-то другого, фантастического», но и нередко именовал свои картины «сказками». И сказки были уже помянуты в начале этой статьи. Не случайно. Хоть и пишет Ольга Ларионова «традиционную» НФ, в произведениях ее ощутимо проглядывает сказочно-притчевый костяк («Планета, которая ничего не может дать», «Солнце входит в знак Водолея», «Щелкунчик», «Где королевская охота» и другие). Пишет, да еще и над собой посмеивается. «Ольга Николаевна, да что вы? У вас же типичная сайнс фикшн, какие тут к черту ангелы? Ах, да не придирайтесь, пожалуйста, ангел тут никакой роли не играет, просто мне нужен некто всеведущий, но отнюдь не всемогущий — взгляд со стороны. Так что оставьте его в покое — пусть поглядит». («Лгать до рассвета»).
Подобной всеведущей — но не всемогущей — фигурой в сказках, как правило, является рассказчик. И все эти слезы, ужасы и смех — разве не есть свойство хороших сказок? Даже если у них печальный финал. А все, кто имеет обыкновение регулярно читать книги, любит сказки, какими бы суровыми, бездушными и деловыми эти люди не притворялись. По-настоящему «суровые» и т. п. книг не читают, в лучшем случае видео смотрят. Но что нам до них, мы — не они, они — не мы. Так что, возможно, феномен столь длительной и постоянной читательской любви к Ольге Ларионовой нашел свое объяснение.
«У меня здоровые крылья. Я полечу в далекие миры, в край вечной красоты, солнца и фантазии, в заколдованную страну…» (М. К. Чюрленис).
Ах, да, кое-что все-таки осталось недосказанным. Итак, Ольга Ларионова — писатель, чуждый конъюнктуры. А во-вторых — просто хороший писатель.
А фантастика, когда за нее принимается хороший писатель — это литература.
