— Они что, живые? — не удержалась она.
Шэд и Эрбо как-то странно переглянулись.
— Э-э-э… я бы сказал, что вопрос поставлен некорректно, — протянул Эрбо.
Алая лента с завидной целеустремленностью продолжала мчаться по поверхности моря. «Только бы не появились аполины!» — с внезапной тревогой подумала Варвара. Эта огненно-светящаяся нежить вдруг породила в ней ощущение смертельного холода. Ко всему прочему и смотрелось все это безобразно — ярко-красная полоса на блекло-коричневом.
— Это всего-навсего краска, — угадывая состояние девушки, негромко проговорил Шэд. — Вы ведь знаете, что для того, чтобы войти в контакт с животным, лучше всего заговорить с ним на его языке. С неживыми системами это делать легче. Для начала попробуем просто скопировать те знаки, которые рисует на поверхности моря здешний Водяной.
— Думаете, это — язык? Попытка общения с нами?
— На девяносто девять процентов — нет, но попробовать можно. Смотрите на экран…
Красная полоса улеглась рядышком с золотистыми. Сначала никаких изменений заметно не было, потом стало очевидно, что янтарные полоски раздвигаются — расстояние между ними все увеличивается.
Красная полоса тоже отодвинулась.
Средний «змей» тихонечко изогнулся и образовал почти замкнутое кольцо — и тотчас же закруглилась красная полоска, зеркально повторив его движение. Желтая змейка свернулась спиралью — красная полоска завернулась улиткой. Желтая сжалась в яйцеобразное пятно — и красная от нее не отстала. У желтого пятна во все стороны проклюнулись лучики — и красное ощетинилось ложноножками.
И завертелись. И заскользили. И туда. И обратно. И прямо все как по писаному…
— Вот это и называется найти общий язык, — не без высокомерия обронил Эрбо.
— Я бы подождала радоваться, — невольно вырвалось у Варвары, — пока это не общий язык, а передразнивание. А вдруг наш Водяной при помощи своих золотых иероглифов просто-напросто нецензурно выражается? А мы повторяем…
Грянул дружный хохот.
— Вот, — подняв командорский перст, возгласил Гюрг, — вот за что я вас и люблю, Барб, — за нестереотипное мышление…
А Варваре показалось, что вся метеовышка дрогнула и поплыла под ногами, — и это его она сегодня утром мысленно превозносила за чуткость и тактичность! Чтобы вот так, во всеуслышание получить подарок: «За что я вас и люблю…»
Хватит с нее! То красней, то бледней, хорошо хоть, экраны едва-едва светятся — не видно. Нашли себе девочку для развлечений! Сегодня же надо отправить на новую площадку все оставшееся оборудование и…
Она сжала губы и в упор уставилась на диспетчерский экран, куда подавалось изображение из командорской рубки. Улыбка еще не сошла с его лица, но по правой щеке, словно сгоняя ее, пробежала легкая дрожь. Дали небесные, неужели ей никогда не суждено приложить ладонь к этой щеке?..
Она встряхнулась, как собака, выходящая из воды, — все пыталась отогнать от себя это новое, непрошеное; все загоняла себя в старую шкурку мохнатой кобры. «Вот сейчас закончим, запакую обоих Полупегасов и… Что — и?»
— Гюрг, как там с модуляциями яркости у желтопузиков? — послышался голос Хая.
— Да никак. Хаотичны. Пора свертывать картинку.
— И — на Матадор, — тихонечко прошептала Варвара.
На этот раз ее никто не услышал.
Картинка действительно была далеко не интригующей: гигантский желтый червяк устало выписывал незамысловатые крендели, красный вяло его копировал. Черно-бурая туча копилась чуть подалее рыжих островов, только росла не в стороны, а вверх.
— Действительно, командор, — подал голос кто-то из дальнего капонира, — нам бы до дождя в ресторацию…
— Отбой.
Он чем-то щелкал, наклонясь над пультом, и Варвара продолжала сидеть на своем складном стульчике, попеременно переводя взгляд с диспетчерского экрана на обзорный, а с него — на окошко. Красная полоска приняла вид клина и заскользила по направлению к пляжу. Желтая хлестко развернулась, даже плеснула по воде, как рыба хвостом, и — вдогонку.
— Как это у вас называется — синдром Лероя? — спросил Эрбо.
Варвара поморщилась. Вот об этом не стоило бы.