В образе за́мка воплощён призыв души, а сознанию поручено воплотить это ви́дение в реальном мире, в котором мы живём и творим свою жизнь. В качестве ещё одного напутствия, в котором отражена народная мудрость Новой Англии, Торо добавляет: «Пусть каждый занимается своим делом и старается быть тем, кем он был рождён».[49] Лучше не скажешь, я не знаю другого такого верного способа выразить понятие индивидуации. Слова Торо – верный рецепт по улучшению общества: нужно заботиться о своих собственных делах, а не добавлять их к общему горю. Как говорила суфийская пророчица Ра́биа аль-Адави́я: «Моя любовь к Богу не оставляет мне времени на ненависть к дьяволу».[50]
Полезно вспомнить, что, употребляя слово «вымысел», как и слово «миф», мы не имеем в виду «неправду». Скорее вымысел восходит к латинскому facere, «делать». Таким образом, он обозначает вещь, конструкцию, образ, несущий в себе энергию. Мы называем всё это вымыслом для того, чтобы отделять от метафизических сущностей, поскольку, когда Юнг использовал такие термины, как А́нимус, Тень, Самость, он не описывал их так, словно бы они существовали в реальности, как индивиды. Это метафоры процесса; это глаголы. Самость – это самоосуществление.
Вымысел – это конструкт, который организует энергию. У нас нет иного выбора, кроме как действовать соответственно вымыслу, поскольку мы всегда служим сознательным или бессознательным конструктам. Часто они являются выражением культурных ценностей, но также за тем или иным конструктом понимаются комплексы – энергетические системы, содержащие аффекты, мифологемы, взгляды, тесно связанные с прошлым, и Weltanschauung, то есть определённое мировоззрение. Как говорится в старой песне Боба Дилана, «ты всегда должен кому-то служить».
Но как сложилась система предположений, принадлежащая конкретному человеку? Его ли она или на ней есть следы влияния других людей, а может, и интроектов судьбоносного, случайного опыта? Следовать конструкту, являющемуся продуктом жизненных размышлений, внутреннего согласия в чувственной сфере, придавать жизни смысл и цель, – значит вернуть себе немалую долю личной свободы, достоинства и автономии. Так как мы не можем в полной мере осознать, что такое бессознательное, соответственно, не можем и быть уверенными, не имеет ли то, в соответствии с чем мы действуем, скрытых пружин, развёртывающих готовые рационализации для объяснения и оправдания всего на свете. Вот почему юнгианские аналитики обращают внимание на инстинкты, несущие информацию о теле, на то, насколько открыто движется энергия в человеке: задавлена ли она или открыта, на что она расходуется и поддерживает ли сны и другие источники посланий, которые лежат за пределами легкомысленной склонности Эго к предательству и самообману. Кроме того, как следует из Библии, когда мы периодически исследуем плоды своей работы, то лучше понимаем, в чём же она заключается.
Конструкт, которому мы служим, прожитый вымысел – вот что определяет, насколько мы сильны в возможности делать выбор, а не следовать заимствованным паттернам. При всём пессимизме, звучавшем в первой главе, сила экзистенциального бунта огромна. Как однажды заметил Жан-Поль Сартр, французы никогда не обладали потенциальной свободой такой силы, как во время нацистской оккупации.[51] Ежедневно у них был выбор: сотрудничать, причислять себя к пленникам или оставаться свободными в действиях и духе. Они могли тайком сыпать песок в бензобаки, намеренно замедлять важное для оккупантов производство и, что самое главное, разжигать внутренний огонь свободы, оставаясь при этом под самым носом у захватчика. Парадоксально, но там, где мы испытываем сильный страх, там, где вокруг нас выстраиваются баррикады запретов, часто можно отыскать основу, от которой можно оттолкнуться и приблизиться к величайшему смыслу. Когда мы используем эту стратегию движения против страха бессознательно, то попадаем в ловушку гиперкомпенсации. Когда же она реализуется сознательно, жизнь обретает масштабность, становится более наполненной. Так тонкая нить возможности протягивается через ницшеанскую бездну, которая одновременно и пугает, и приглашает к исследованию.