— Хватит… я поняла. — вцепившись в его руки, отрывисто выдохнула. — Я поняла.
Начала двигаться смелее.
— Трогай себя, — тишину нарушила лёгкая хрипотца его голоса. Вика дотронулась до груди и повела ладонью вверх к шее.
Артём с жадностью впитывал каждое её прикосновение. Запоминал её чувствительные места. Его сдержанности хватало на секунды.
Один… два…резко подался вперёд, проникая глубже. Услышал тихое «с-с-с». Прошёлся языком там же, где только что были её пальцы: грудь, соски и шея. Укусил за подбородок и коснулся губ. Едва не слетел с катушек, когда её губы потянулись в ответ.
Ах, ты ж маленькая дрянь!
Впился в желанные губы, получая одобрение. Вика несмело скользнула своим языком по его, и слегка прикусила нижнюю губу. Её пальчики царапнули затылок и зарылись в жёсткие волосы. Прижалась к горячему телу, слыша как тарабанит его сердце.
Больше инициативу Вике никто не позволил взять. Не меняя положения, Беркут быстро раскачивался, проникая очень глубоко. Брал её одновременно и языком, и членом. Безжалостно погружая их в ядовитую пучину исступления.
Руки блуждали по манящим изгибам. Подбрасывали бёдра и наоборот глубоко насаживали.
Её тяжёлое дыхание было особым видом наслаждения. Не думал, что будет получать удовольствие, от того, как в его руках кончает девушка. А с этой дрянью, так происходит каждый раз.
Запутавшись в собственных мыслях и удовольствии… её оргазме. Беркут упустил момент и кончил прямо в Вику. Замер, испытывая дикий кайф. А через секунду суровая реальность со всей дури, ударила по голове.
Чёрт. Увлёкся.
— Ты только что?.. что только что произошло? — смотрела на него испуганными глазами, впервые показывая самый настоящий страх.
Блядь… вот и увидел её душу.
В данный момент она была такая настоящая и не менее соблазнительная. Мужчину не переставал удивляться её многогранностью. Кажется, он начал понимать, почему Седой вцепился в неё зубами...
— Не думай ни о чем, — резко обрубил все её мысли. Вышел, но не отпустил. — завтра куплю тебе таблетки.
Глава 26
Дни превращались в вечность. Они тянулись один за другим, словно резиновые. Растягивались в бесконечную череду часов.
Вика ощущала себя куклой. Самой настоящей марионеткой, за чьи нитки с особым удовольствием дёргал этот кукловод.
Она больше не могла сделать шаг, не чувствуя за собой тень. Тень собаки или же тень сторожа, которого он приставил к ней.
А желание выбраться увеличивалось с каждым днём. Быть чей-то шлюхой оказалось невыносимо. Несмотря на то, что Беркут умело доводил её до краёв, свобода была в приоритете. Но... с каждым новым днём, она казалось ей все более недосягаемой.
Порой ей чудилось, что она слышит движение шестерёнок в его голове. Он будто зависал, перемалывая собственные мысли. Строя планы, но упёрто не посвящая в них девушку. А как только она смела открыть рот, чтобы узнать, что в его голове, тут же пресекал любые вопросы парой слов: "ещё рано".
Так прошла неделя.
Неделя в неведении и растерянности. Неделя подвешенного состояния.
Сегодня он уехал слишком рано. Сквозь пелену сна она слышала, как он поднялся и, крадучись, покинул комнату, которую делил с ней. Как только он вышел, в спальню тут же зашёл Бакс и грузно свалился под дверью. Она чувствовала на себе тяжёлый звериный взгляд. Это было своеобразной пыткой для для неё. Вишенкой на торте. Пёс её не трогал, но при каждом подозрительном движении, этот зверь начинал рычать, скаля свои белоснежные клыки на неё.
Сказка...
Завтрак, обед или ужин — исключительно в компании Бакса или одного и её сторожей. Их было двое. Двое мужчин сменяли друг друга, и ни один из них не проявлял по отношению к ней ни капли сострадания. Непробиваемая стена. Глухо. Как бы она ни старалась.
Даже на улицу ей никто не позволял выйти. Разве что... в те моменты, когда сам Беркут был дома. Исключительно в его компании и никак иначе.
Майское солнце всё больше прогревало воздух и землю. Оно соблазнительно сверкало в чистом весеннем воздухе. И, единственное, что Виктория могла себе позволить — это подставлять своё лицо под ласкающие лучи в открытое, но зарешеченное окно.
Так было и сегодня.
Зыркнув на Бакса испепеляющим взглядом, девушка открыла окно, и с ногами забралась на подоконник. Оглядела свежую зелень и сделала глубокий вдох, наполняя лёгкие тёплой и такой долгожданной весной.
Сколько дней прошло. Но за ней так никто и не приходил. От мысли, что про неё все забыли и просто сбросили со счетов, хотелось плакать. Ни Олег, ни Макар, ни Коля... ни даже Светка!
Интересно, она хоть ищет её? Не хотелось думать о том, что выставив её вещи за дверь, сестра выставила Вику из своей жизни... как так вышло? Единственный родной человек оказался выброшенным за борт? Ведь у них двоих больше никого нет.
Вика закрыла глаза, позволяя воспоминаниям заполнить мысли. Мама. Папа. Дружная семья. Счастливая. Они так любили вылазки на природу. И не важно, лето это было или зима. Пикники, море, лыжи. Весёлые поездки на зимние горки. Море... она помнит этот запах. Морской воздух ни с чем не сравним. Когда она в последний раз там была? Это было тогда, когда родители были ещё живы.
Постепенно моменты радости сменялись на завешенные зеркала. Чёрные платки и слёзы. Она так много плакала.
Тот день осел тяжёлым грузом на душе. Этот груз по сей день не позволял ей дышать полной грудью.
Когда-то её отец был известным в своих кругах адвокатом. Возможно, он недооценил ситуацию, когда взялся за очередное дело. Это дело стало для него роковым. Защищая одного бандита, он не учёл, что может стать жертвой других... он начал рыть там, где нельзя было. И... как только он копнул поглубже, его просто сбросили с шахматной доски. Их машину расстрелял снайпер. Безжалостно и быстро. Не оставляя ни единой зацепки и следа. Это было зимой. За неделю до нового года. Они с мамой возвращались домой после какого-то мероприятия. Но до дома так и не доехали.
С тех пор Вика ненавидела этот праздник. Потому что всё, что она чувствовала в те дни - это боль. Невыносимая.
А потом череда событий... детский дом, несколько лет под опекунством тёти, очередная потеря, снова приют... она не понимала, чем всё это заслужила?! Что сделала не так, что Бог так наказывает их?!
Вика смахнула с щёки непрошенную слезу и посмотрела на солнце. Прищурилась, поднимая ладонь и выставляя ту перед собой в виде козырька. Весна...