— Они уже давно не засранцы! — обиделась за сыновей Даша.
— Конечно, дорогая, я их очень люблю, они славные ребята! Но они же просто нещадно эксплуатируют твою доброту. Нужно будет с осени взять для них преподавателя со стороны: с ним они будут держать дистанцию!
В эти ночи, отласкав и отлюбив жену, Мел неизбежно произносил одну фразу:
— Ничего, девочка, прорвемся!
— А я и не сомневаюсь, любимый, — уверенно отвечала Даша.
И они прорвались.
Где-то в конце весны в банк Мела, который несмотря на трудные времена не снизил процент по частным вкладам, неожиданно было сделано крупное вложение со стороны известного предприятия, получившего солидные инвестиции от правительства. Событие было настолько неожиданным, что Мел терялся в догадках, "откуда растут ноги". Через некоторое время он узнал, что "везение" было хорошо организовано одним из видных в правительственных кругах лиц. Деятель этот давно присматривался к Мелу, считая его одним из самых способных и честных банкиров. В отличие от многих прочих банк Мела отнюдь не выступал как юношеский прыщ на угреватом лице нового российского бизнеса. Через него можно было без особой опаски осуществлять и личные финансовые операции, что, как показывает жизнь, является немаловажным движущим мотивом деятельности представителей исполнительной и законодательной власти. "Благодетель" Мела учел и то, что у последнего были хорошо отлаженные связи с иностранными партнерами, следовательно, при необходимости можно было бы без шума открывать банковские счета за границей. Вслед за первым вкладом последовали и другие. За деловыми вкладами потянулись вклады от других должностных лиц; они, как правило, переводились за рубеж, но что-то, безусловно, оседало и у Мела. Авторитет Мела в банковских кругах заметно подскочил, а хорошая репутация для банкира тот же капитал! В мае он отказался от предложения "Альянс-банка" и распрямился в полный рост. Кризис миновал!
Однако волевое напряжение и сверхъестественная интеллектуальная активность не могли не отразиться на здоровье Мела. У него начались спонтанные подъемы кровяного давления, сердечные перебои; его мучила бессонница. По настоянию жены он прошел медицинское обследование, и ему посоветовали отдохнуть.
Даша хотела сразу уехать за границу, но их итальянский дом был еще в переделке, к тому же Мел наотрез отказался уезжать далеко. Положение не настолько стабильно, объяснил он жене, чтобы чувствовать себя абсолютно спокойным, поэтому лучше уж быть где-нибудь поблизости. Возникшие в семье разногласия неожиданно разрешил Николай. Собираясь отдыхать в Сочи (разумеется, с женой), он пригласил Мела с Дашей разделить с ними компанию. Обе пары отлично ладили между собой, и Мел охотно дал согласие. Они уехали в середине июня, оставив близнецов на попечение няни и Дашиных родителей.
18
Сквозь узкую щелку между плотными шторами пробивался яркий луч южного солнца, разбудивший Дашу. Она оглядела спальню двухкомнатного "люкса", который они занимали: две широкие кровати, составленные вместе, красивые светильники над ними, мягкие коврики под ногами; у стенки широкий низкий комод для белья, рубашек и блузок. "У нас дома спальня красивее, — подумала Даша, — но главное, за чем мы сюда приехали так спешно, это, конечно, море; вот и будем его использовать на полную катушку". Она осторожно сняла с груди руку Мела, спавшего на животе лицом в подушку, усмехнулась, потому что близнецы спали точно так же, и тихонько встала, стараясь не разбудить мужа. Пусть поспит. У нее всегда была возможность, проводив Мела, поваляться и добрать утренний сон, а он вставал в семь утра, чтобы в девять быть в банке, а до этого успевал размяться и поплавать в домашнем бассейне. И ведь почти каждую ночь он дарил ее любовью…
Бесшумно раздвинув гофрированную дверь, она вышла в гостиную, надела атласный с кружевами пеньюар и поставила кипятить воду. Оба они имели пристрастие к хорошему кофе и всегда брали с собой небольшой мельхиоровый кофейник с кипятильником.
Налив себе полную чашку, она вышла в лоджию, повернула шезлонг так, чтобы быть лицом к морю, и погрузилась в кофейное блаженство. За этим занятием ее и застал через четверть часа Мел. Каким-то шестым чувством ощутив, что жены уже нет рядом, он больше не засыпал.
— Решила без меня выхлебать лишнюю чашку, старушка? Нехорошо делать что-то тайком от мужа… — Он поцеловал ее в макушку. — Есть несколько вариантов, — продолжил он, усаживаясь в шезлонг, — первый — вернуться в постель, поваляться как следует, потом устроить поздний завтрак, плавно переходящий в обед и купанье после обеда; второй — быстро перехватить что-нибудь, позвонить Николаю и всей компанией отправиться на пляж, потом поздний обед, плавно переходящий в ужин; третий бежать на море, потом поздний завтрак плавно… и по первому варианту. Ну так что выбираем, малышка?
— Малышка выбирает вариант самый разумный — второй!
— Тогда сервируй кофе по-настоящему, а я что-нибудь прихвачу в буфете. Джем, пирожное, ветчинка?
— На твой вкус, и не забудь йогурт!
— А мороженого не надо? — спросил с иронией Мел.
— Хватит болтать, теряем драгоценный ультрафиолет! Кофе какой: бразильский или пуэрториканский?
— Пуэрториканский.
Через несколько минут Мел в джинсах и спортивной рубашке отправился в буфет.
Позавтракав, они позвонили в номер Николая и предложили свою программу. Усмехаясь, он слушал, что говорит ему приятель. Потом весело сказал:
— Тогда до обеда, плавно переходящего в ужин! О'кей, желаю успеха, старик!
— Детка, они собираются валяться в койке до вечера! Может, и мы возьмем с них пример?
— Хочу на море! — упрямо сказала Даша. — Чтобы валяться в койке, не надо было ехать на юг! Да и койка у нас дома лучше, — фыркнула она. Пойдем!
— Да я не против, малышка! Желание женщины закон! Я иду на поводу, как большой лохматый пес!
Весело балагуря, они спустились на пляж, уже заполненный любителями дополуденного солнца.
…Они лежали на мелкой гальке, наслаждаясь теплом, синим небом, монотонным шумом прибоя. Мел уже дважды устраивал заплыв, а потом с наслаждением растягивался на горячих камнях, подставляя охлажденное тело солнечным лучам, Даша еще не купалась; она не любила холодную воду, ждала, когда будет потеплее, чтобы отчаянно не визжать, погружаясь в море.
— Дашенька, тебе помочь? — с ласковой насмешкой спросил Мел.
— Справлюсь сама, — буркнула Даша, поднимаясь. Цельный купальник ярко-малинового цвета подчеркивал ее совсем не модные, не мальчишеские бедра; недлинные загорелые ножки плавно несли ее к воде; тугая ткань удерживала полную грудь, которая нежно колыхалась там, где материя кончалась. Даша была в полном порядке: о чем большем может мечтать мужчина!
Остановившись у кромки воды, она в нерешительности оглянулась на Мела. "Да, надо помогать", — решил тот, заспешив к жене.
— Смелей, девочка, смелей! С размаху не бросайся, входи постепенно, но не останавливайся.
— О-о-ой, — шепотом вскрикнула Даша.
— Давай, давай, — ласково подгонял ее Мел, неумолимо затягивая в воду.
— Аи! — негромко взвизгнула Даша и поплыла. Плавала она хорошо, Мел помнил это еще со времен средиземноморского круиза, поэтому отпустил одну. Посчитав свою миссию исполненной, он вышел на берег и сел на простыню.
Невдалеке от него расположилась группа молодых парней. Разговаривали они на незнакомом языке, в котором иногда проскакивали грузинские слова. Прислушавшись, Мел понял, что они обсуждают Дашу. "Наверное, живут на побережье, подумал он, — таким всегда нравились блондинки".
Даша тем временем подплыла к берегу и начала выходить из воды. Мел кожей почувствовал, как напряглась мужская половина пляжа. Жена его и в самом деле была очень соблазнительна. Мокрая ткань плотно облепила ее фигуру, обрисовав соски, торчащие, как крупная смородина, выделяя круглую впадину пупка, прорисовывая складочку в лобковом треугольнике; сверху материя чуть отвисла, обнажив ложбинку между покрытыми каплями морской воды грудей, которые слегка вздрагивали, когда Даша, сбиваемая волной, нетвердо ступала по прибрежной гальке. Глядя на жену, Мел почувствовал жгучее возбуждение. Одновременно его охватила нешуточная досада на то, что столько пар мужских глаз раздевают его сокровище. Он пружинисто поднялся и, прихватив Дашин махровый халат, быстро подошел к жене. — Пойдем отсюда, глухо сказал он, укутывая ее в плотную материю.