Договориться было проще и дешевле, чем бороться. Борьба обойдется дорого, отнимет массу времени, и никто не мог дать стопроцентной гарантии, что в результате дело выиграет именно Элен. Как бы средства массовой информации ни спешили объявить о полном раскрепощении женщин, судьи в большинстве своем были весьма консервативны и при решении имущественных споров оказывались на стороне беззащитных и бесправных, с их точки зрения, жен. Особенно тех жен, чьи мужья шли на всевозможные уловки, чтобы при бракоразводном процессе скрыть истинные сведения о принадлежащей им собственности.
Договориться.
Адвокаты Лью посоветовали ему то же самое. Договориться. Отстаивать дело в суде будет дороже, чем унять Джоанну, заплатив отступного.
Им вторили адвокаты Макса. «Договоритесь, – советовали они. Откупитесь от нее, и она отстанет».
– Постараюсь сделать все, что можно, – сказал Макс.
То, что Джоанна посмела посягнуть на «Декор», привело Макса в ярость. Его не очень волновало, во что ему лично уже обошелся скандал. В конце концов он сам себе хозяин. Но он пришел в бешенство, когда Джоанна попыталась заграбастать «Декор» как часть якобы причитающегося ей при разводе имущества. «Декор» – это собственность семьи. Компания «Декор» была основана отцом Макса, а потом перешла к его сыну. И хотя Макс был не прочь подразнить Лью, хотя он отпускал шуточки насчет того, что «Декор» всего лишь детская забава, стоило только кому-нибудь сказать нелестное слово о компании, как Макс впадал в неистовство.
– Отдам я ей этот чертов миллион, которого она добивается.
Он повез Джоанну на неделю в Акапулько – затраты на поездку он списал по графе деловых расходов. Когда они уже летели обратно, Макс сказал Джоанне, что решил дать ей миллион.
– Пусть твои адвокаты заберут исковое заявление к «Декору», и ты получишь свой миллион, – сказал он.
– Миллион – это чересчур мало, – тихо сказала Джоанна, склонившись к Максу и нежно касаясь языком его уха. – Мне нужно два миллиона.
– Ты с ума сошла! – Макс отшатнулся от нее.
– Нет, – сказала она. – Не сошла. Просто я хорошо считаю. «Декор» сейчас имеет семь отделений. Включая «А Ля Карт», которой принадлежит «Все для кухни». Специалисты по финансам, с которыми я консультировалась, оценивают «Декор» более чем в восемь миллионов долларов. Я прошу только четверть этой суммы, – великодушно добавила она.
– Этого тебе никогда не получить! – сказал Макс. – Лучше соглашайся на миллион, пока мое предложение еще остается в силе.
– Любой судья согласится, что я не прошу ничего лишнего, – сказала Джоанна. – Если дело дойдет до суда.
– Так давай судиться! – взорвался Макс. – Посмотришь, что будет, когда я расскажу судье, как ты лезла в постель ко всем встречным-поперечным, пока мы были женаты.
– Пожалуйста, без угроз, Макс, – предупредила Джоанна. – Если уж речь зайдет о стирке грязного белья на людях, я тоже могу этим заняться. Если ты не согласишься на два миллиона, я не только буду добиваться «Декора» до победного конца, я еще и сделаю так, чтобы Лью и Рини разошлись.
– Это все уже было! – разозлился Макс. Лью и Рини единственные из семейства Сванов не разорвали свой брак, и чем дольше продолжалась их семейная жизнь, тем более рьяно Макс стремился ее охранять и ограждать от потрясений. – Да и в любом случае, что ты можешь сделать сейчас, когда все уже позади?
– Ты помнишь письма? – спросила Джоанна вполне мирным тоном. – Которые Рини писала Филу? Любовные письма, Макс. Совершенно очевидно, что это любовные письма.
– Ты же их сожгла.
– Но сначала я сняла с них ксерокопии, – заметила Джоанна, победно сияя.
Макс порозовел, покраснел, побагровел, а Джоанна продолжала:
– Все, что мне нужно будет сделать – это показать их Лью. Потом я скажу Рини об отношениях Лью с Элен. Мало того, что я буду судиться с тобой из-за «Декора», еще и Рини захочет получить свою долю имущества. Вот тогда-то, дорогой мой Макс, от вас с Лью мокрого места не останется.
– Она подняла ставку, – сказал Макс Элен. – Она хочет два миллиона долларов.
– Лью мне уже сказал, – ответила Элен, у которой дух захватывало от наглости Джоанны. – Ну и что ты собираешься делать?
– Дать ей то, что она хочет. – Макс, в первый раз за то время, что знала его Элен, выглядел не моложе своих лет. На его посеревшем лице пролегли глубокие морщины, а обычно крепкое, словно налитое тело как-то съежилось и словно уменьшилось в размере.
– Дать ей то, что она хочет! – Элен была потрясена. С того самого дня, как Джоанна подала заявление в суд, Элен не покидало ощущение, что она наблюдает за каким-то умопомрачением. До сих пор она считала, что женщины уже не живут за счет мужчин; она считала, что женщины уже не выходят замуж из-за денег. Теперь она начинала понимать, как она была наивна, как односторонне до сих пор смотрела на жизнь, потому лишь, что все женщины, которых она знала, теперь работали и сами зарабатывали себе на жизнь.
– Если я на это не пойду, она начнет делать гадости, – сказал Макс. – Настоящие гадости.
– Что значит «гадости»? – спросила Элен. – Какие еще гадости она может сделать? Она пытается отнять компанию, которой Лью отдал всю свою жизнь, не говоря уже о половине «А Ля Карт». А она ведь ни одного часа не проработала и ни одного пенса не вложила, чтобы хоть чем-то способствовать их процветанию.
– Я кое-что скрыл от Лью, – туманно сказал Макс. – Вот почему я хотел поговорить с тобой.
– Макс, эта таинственность на тебя не похожа, – заметила Элен. – Ты очень открытый человек и всегда говоришь прямо. Что ты скрыл от Лью? – спросила она. И добавила – Это касается наших с Лью отношений?
Макс кивнул.
– Джоанна угрожает, что расскажет все Рини.
– Но между нами уже давно ничего нет, – сказала Элен и подумала, что отношения, которые так много значили для них обоих – и в личном, и в профессиональном смысле – прошли все стадии естественного развития и исчерпали себя. И в процессе их развития даже сохранили семейную жизнь Лью.
– Ну, Джоанна так не считает, – сказал Макс. – Для Рини она представит дело так, будто ваши отношения продолжаются и сейчас.
– Мы могли бы сказать Рини правду, – предложила Элен, хотя ее в дрожь бросало от одной мысли о личном объяснении. – Она бы нам поверила. Мы бы смогли ее убедить и заставить поверить нам, потому что это действительно правда.
– Даже если бы вы смогли, это ничего бы не дало, – ответил Макс, – потому что она еще угрожает показать Лью письма, которые Рини писала Филу.
– Рини писала письма Филу? – потрясенно спросила Элен, думая, что она ослышалась.
Она увидела, как краска медленно сошла с лица Макса. Она не ослышалась.
– Я думал, ты знала… – Макс отвел глаза в сторону, не в силах выдержать вопрощающий взгляд Элен.
Элен отрицательно покачала головой, потому что голос ее не слушался. Она закрыла глаза и судорожно вдохнула воздух. У нее было такое ощущение, что ей нанесли сильный удар в солнечное сплетение.
– А ты уверен? – наконец спросила Элен, хорошо зная, что Макс никогда не лжет, и все же не в силах удержаться от этого вопроса. – Ты видел эти письма?
Макс кивнул.
– Подлинники. Джоанна их сожгла. Но перед этим она сделала ксерокопии. – Он бы все на свете отдал, чтобы иметь возможность вернуть свои слова, а с ними и секрет, который он по оплошности выдал.
– А Лью, – Элен остановилась, потому что у нее сжималось горло, – видел их?
– Нет, – почти шепотом ответил Макс, ужасаясь тому, какой страшной разрушительной силой обладала Джоанна. Он не мог понять, что же в нем самом – какая роковая слабость – так притягивало к ней? – По всей видимости, нет.
– Я так и думала, – сказала Элен. – Он всегда чувствовал себя таким виноватым… из-за нас. Так боялся сделать больно Рини…
– Лью по характеру прямодушный человек, – сказал Макс. Иногда даже слишком прямодушный.
Элен кивнула. А потом она произнесла то, что не давало ей покоя: