Мирра просто проснулась посреди ночи и помнила лишь, как вышла из офиса самая последняя, а вахтер ворчал, дожидаясь, когда же она доковыляет до двери. И еще помнила, что за окном ее спальни было темно. Она проснулась в самый тихий час, когда громче тиканья часов ничего нет, и разве что кажется, будто слышишь, как дышит воздух. Она не помнила, снилось ли ей что-то, но если и снилось, то это, скорее всего, были обычные кошмары. Она была вся в поту, одеяло свалилось на пол, простынь сбилась в ком. Сердце как бешенное грохотало в груди, виски ломило, перед глазами плавали цветные пятна. Захотелось разрыдаться от боли где-то в душе, но это были хоть какие-то чувства, кроме опустошенности.
Несколько часов она провалялась без сна не в силах даже закрыть глаза. Забытье так и не приходило. Ломая голову, не не сходит ли она с ума, Мирра добралась до кухни. Электрический свет ослепил, от этого голова разболелась еще сильнее. Отсчитав три таблетки снотворного и две обезболивающего, она проглотила их, разжевав до этого, и только потом запоздало запила водой, когда горечь во рту стала нестерпимой.
В незашторенном окне отражалась бледная худая фигура с темными кругами под глазами. И можно было лишь надеяться, что это освещение какое-то не такое. Покачав головой, Мирра вернулась в спальню и легла, так и не раздевшись. Снотворное подействовало почти сразу, а может она просто слишком долго шла обратно в спальню. Едва голова девушки коснулась подушки, она провалилась в очередной кошмар, такой же невообразимо сумбурный, как и все прочие. Может быть, ей только показалось, может, это было частью сна, но она ощутила крылья еще до того, как уснула. Она летала, она всегда летала во сне, если только была способна осознать себя хоть даже самой крохотной частью своего я. Она всегда только об этом и думала. Но на этот раз единственная мысль была о том, когда же это сновидение наконец-то закончится. Она хотела проснуться, и не могла. Она пыталась проснуться и все кляла снотворное. Она почти не осознавала себя, она осознавала только то, что не может проснуться и то, что не хочет просыпаться.
Каждый взмах крыльев менял сновидение, но это все был этот же мир — настоящий: родной город, его улицы и улочки, парки и скверы, окрестности города. В этот раз Мирра ни разу не видела три солнца в зеленоватом небе. Она что-то искала, совершенно не задумываясь о том, летит она, или идет, и никак не могла отыскать. И даже не до конца понимала, что ищет. Может будучи в полном сознании, поняла бы.
Сон ее не был безлюдным. Неясные силуэты людей вдруг обретали четкость, она видела их лица, и если бы память во сне сохранялась полностью, она с легкостью могла бы потом узнать почти каждого из них. Ее нисколько не смущали их крики, не смущало, что они убегали, ведь это же всего лишь сон, обычный кошмар. Но почему же не появлялось желания поймать кого-нибудь из них?
Сложно сказать, сколько надрывался будильник, прежде чем Мирра смогла оторвать голову от подушки и дотянуться до него, чтобы отключить. Его треск какое-то время тревожил ее во сне, но она никак не могла вспомнить, что это за звук, потом, когда с трудом пришла в себя, долго не могла подняться.
Спустя полчаса Мирра с трудом поднялась с кровати. Ноги подгибались и едва держали вес ее истощенного тела, в ушах стучало. По рукам бегали мурашки, и разливалась боль. Она долго стояла перед зеркалом в ванной и разглядывала огромные темные круги под глазами и обострившиеся всего за ночь скулы. Зря она надеялась, что круги под глазами ей померещились. Не сразу получилось расчесать спутавшиеся за ночь волосы. Они сбились едва ли не в клубок, и потому казалось, что за всю сегодняшнюю ночь она ни минуты не лежала спокойно. Еще и усталость была такая, будто она не спала, а всю ночь бегала, или летала. Сама себе она больше всего напоминала всю ночь веселившегося завсегдатая клуба. Только вот вряд ли в глазах такого весельчака можно было бы увидеть столь сильную апатию.
Не зная, как жить дальше остаток жизни, она бессильно плакала до тех пор, пока оставались слезы. Она чувствовала вину. И ей никак не удавалось убедить себя, что это лишь дурное совпадение. Серж сказал, что видел крылатую бабу. Какое емкое описание. Крылья у нее были. Осталось увидеть себя со стороны.
Позавтракав все тем же кофе и бутербродом из черствого хлеба с засохшим уже сыром, она неторопливо собралась на работу, представляя себе всю жизнь в нескольких повторяющихся картинах: еженощные метания по кровати, подъем через силу, такой же как сегодня. Скупой завтрак из того, что завалялось в холодильнике, дорога до диспетчерской, монотонная работа, скупой же обед из одного лишь дрянного кофе не отходя от рабочего места, дорога до дома после окончания рабочего дня, вечернее ничегонеделание, ну, может быть ужин и сон — метание по кровати. Безрадостная картина. Из развлечений редкие посещения продуктового супермаркета.