– Скоро едем?
Умеряя ее нетерпение, Филипп подошел сначала к окну гостиной. Темнота теперь была полной. Усилившийся к ночи мороз погрузил весь жилой квартал в своего рода ледяное оцепенение. Если не считать маневрировавшего за решеткой сада автомобиля, проспект был совершенно пуст.
– Я подгоню машину к крыльцу. Только смотри, – предупредил он, надевая пальто, – не показывайся, пока я сам за тобой не приду.
Погасив свет в прихожей, он, нагруженный чемоданом и картонной коробкой, направился к выходу.
– Я скоро вернусь.
Он вышел и прикрыл за собой дверь, не заперев ее на ключ.
Раймонда вернулась в гостиную, чтобы поправить шляпку перед зеркалом, висевшим над камином. Она хотела быть красивой уже по одной лишь причине, что ей доставляло удовольствие быть красивой. После нескольких дней заточения эта поездка была для нее не просто возможностью развеяться, это было бегством к свободе.
Шляпка очень ей шла, и пальто сидело великолепно. Она взяла из сумки расческу, поправила растрепавшиеся пряди волос, затем села в кресло, зажгла сигарету «Пел-Мел» и, честно выполняя приказ, стала ждать возвращения Филиппа.
Сигарета была наполовину выкурена, когда в дверь позвонили. Изумленная, Раймонда отреагировала не сразу.
Когда звонок раздался во второй раз, она встала, чтобы убежать наверх, и вдруг застыла на пороге гостиной, неподвижная, как статуя. Дверь на улицу была открыта, в коридор входил мужчина.
Он был удивлен не меньше ее этой неожиданной встрече, и несколько секунд они молча разглядывали друг друга.
Целой вечностью показались эти секунды Раймонде, внутри у нее все похолодело.
– Прошу прощения, – вымолвил, наконец, незнакомец… – Я позвонил… Внутри горел свет… Я повернул ручку…
Глава 10
Было так холодно, что проспект, казалось, освещается конусами замороженного света, пришпиленного к верхушкам фонарей. И ни одной живой души на всем протяжении улицы…
Филипп припарковал машину к тротуару, затем, не выключая мотора, поспешил в дом. Он приоткрыл дверь, в последний раз убедился, что поблизости никого нет и просунул голову в дверной проем, чтобы позвать Раймонду.
Он услышал мужской голос, который поначалу не узнал, и первой его мыслью было, что Раймонда включила радио. Однако он тотчас понял, что ошибся. Голос был реальным, живым и доносился не из приемника. Голос звучал в гостиной.
Не раздумывая, не успев даже испугаться, Филипп на цыпочках проскользнул в прихожую, бесшумно закрыл дверь и прислушался.
– Простите, мадам, если я напугал вас, – говорил мужчина. – Я хотел бы видеть месье Сериньяна.
В зеркале затемненной прихожей отражался светящийся прямоугольник распахнутой двери гостиной и, в глубине, часть комнаты: два кресла из зеленого бархата, добрая половина круглого столика, украшенного столешницей, угол беломраморного камина и рядом с ним – посетитель, повернувшийся спиной к выходу.
– Я полагаю, месье Сериньян где-то поблизости… Произнося эти слова, мужчина слегка повернулся, и на синем фоне обоев обозначился профиль инспектора Шабёя!
Филипп качнулся. Стены, потолок и пол разъехались в стороны, понеслись перед ним в головокружительном вихре… Ему показалось, что он парит в огромном пустом пространстве, поднимаясь все выше и выше, затем, с той же головокружительной скоростью, потолок, пол и стены начали сближаться…
Тем временем отчетливый голос Раймонды эхом отозвался у него в ушах:
– Месье Сериньян пошел за машиной… Мало-помалу вокруг Филиппа все возвращалось к нормальным пропорциям, предметы вновь обретали устойчивость. Он прислонился к перегородке. Зеркало посылало ему изображение ярко освещенной гостиной, и он, скрываемый темнотой, наблюдал за полицейским, который теперь стоял, повернувшись к нему на три четверти.
– Вы приятельница месье Сериньяна? – спросил полицейский.
Должно быть, он уже отрекомендовался, так как Раймонда ему ответила:
– Нет, господин инспектор, скорее приятельница мадам Сериньян… То есть была ее приятельницей. Какое несчастье, не правда ли?
Филипп не мог поверить, что этот спокойный, взвешенный, тембрально точно окрашенный голос принадлежит Раймонде.
– Я как раз собралась уходить, – продолжала она. – Месье Сериньян предложил отвезти меня на своей машине.
Она переместилась и, в свою очередь, вошла в поле зрения зеркала. В шляпке и пальто, с перчатками в руке, она действительно очень напоминала готовую вот-вот уйти посетительницу. Никаких следов волнения на лице. Еще не совсем оправившись от удивления, Филипп вынужден был признать, что он ее недооценивал.
Наступила короткая пауза, во время которой Шабёй размахивал своей папкой для документов, держа ее в опущенной вниз руке. Он казался едва ли не подростком рядом с этой важной и красивой дамой, которая была выше его на несколько сантиметров и перед которой он, вероятно, немного робел. Вероятно, чувствовала это и Раймонда?
Однако удастся ли ей одурачить полицейского окончательно? Как тот не почувствовал той очевидной истины, с которой столкнулся буквально нос к носу? Он покосился на дверь, словно опасаясь возвращения хозяина дома, и спросил:
– Поскольку вы были приятельницей мадам Сериньян, она вам, разумеется, доверяла свои тайны?
Раймонда вздернула свои четко очерченные брови.
– Какие тайны?
– Женские секреты… Ну в смысле… О ее супружестве… о ее отношениях с мужем.
– Господин инспектор!
Возмущение Раймонды было таким естественным, что Шабёй, сконфуженный, сам стал похож на лжесвидетеля.
– Вы неверно меня поняли, мадам, – поспешил исправиться он. – Я хочу поговорить о ее проблемах в супружестве.
– У нее не было никаких проблем такого рода.
– Разве не грызлись они с мужем, как кошка с собакой?
Возмущение мгновенно переросло в негодование:
– Каким это злым языкам понадобилось распространять такие слухи? Наоборот, они обожали друг друга… Они не представляли себе жизни друг без друга… – Грустная улыбка скользнула по ее губам. – Вот почему я вам и сказала, что произошло большое несчастье.
Восхищение Филиппа все возрастало. Ему открывалась неизвестная Раймонда – находчивая, хладнокровная. Полицейский решил сменить тему.
– С Робером и Люсеттой Тернье вы знакомы?
– Нет, но мадам Сериньян рассказывала мне о них… Месье Тернье работает, кажется, на фабрике игрушек. Он приятель месье Сериньяна.
– А его сестра?
– Сестра?
Уловив в голосе Раймонды легкое замешательство и опасаясь, как бы она не наговорила лишнего, Филипп решил, что пора вмешаться. Он с шумом распахнул дверь на улицу, хлопнул ею и крикнул из прихожей:
– Ну вот! Машина готова.
Входя в гостиную, он заметил, как Раймонда вся напряглась, побледнела. Она ведь не могла знать, что он тоже вступает в игру, притворяясь удивленным.
– Господин инспектор, вот те на! Не ожидал встретить вас здесь.
Затем, кланяясь Раймонде, изрек:
– Прошу меня извинить. Пришлось немного повозиться с зажиганием. Такой мороз, что машина ни за что не хотела заводиться.
– Неважно… Мы тут немного поболтали. – Она пристально посмотрела на Филиппа. – Если вы заняты, я могу вернуться домой одна.
– Отчего же, мадам, ведь я обещал отвезти вас.
И чтобы окончательно ее успокоить, он сказал полицейскому, еще не промолвившему ни слова.
– Мадам была очень дружна с моей женой.
– Да, да, я знаю, – сказал Шабёй, думая о чем-то своем.
– Уже поздно, я обещал мадам, что отвезу ее… Если вы не против, мы могли бы встретиться в другой День.
У Раймонды отлегло от сердца. Невидимая нить связывала ее с Филиппом. Они обменивались флюидами, настраивавшими их на одну длину волны. Они владели ситуацией, играя с коротышкой-инспектором, как парочка жирных котов с мышкой. Они испытывали пьянящее чувство неуязвимости.