– Нет, сейчас. Нужно воспользоваться темнотой, чтобы тебя никто не заметил.
– О, Филипп, всего на одну ночь! Я так устала. Увидев, Что он берет чемодан и пальто, она взмолилась:
– Только не сейчас… Не сразу… Я не могу. Это слишком тяжело.
– Слишком тяжело!
Он остановился в своем порыве, поставил чемодан, бросил пальто на кресло, затем, схватив Раймонду за плечи, посмотрел ей прямо в глаза и медленно проговорил:
– А мне? Разве мне не тяжело было сделать то, что я сделал?
Она отвела взгляд.
– Я ждал от тебя ласкового слова, вопроса, а ты даже не поинтересовалась, как все прошло. – Он распалялся все больше и больше. – Ты летишь в Рио, возвращаешься… и, по-твоему, это слишком тяжело. Я же в это время… Ты не знаешь, что значит убить женщину… беззащитную… которая верит тебе…
Она неистово замотала головой:
– Я не хочу этого знать.
– Надо, чтобы ты знала.
Он продолжал держать Раймонду за плечи, чувствуя, как она всем телом вздрагивает у него под руками. Она боялась правды, действительности, которая до сих пор оставалась для нее чем-то немного нереальным. Достаточно того, что она согласилась выполнить его просьбу. Она предпочла бы ничего не знать, сделать вид, что не знает, однако Филипп заставил ее выслушать свой рассказ.
Это был длинный беспощадный монолог, во время которого они пережили, на сей раз уже вместе, перипетии трех последних дней. Филипп сплутовал лишь в одном пункте: не рассказал о поведении Люсетты, дабы не вызвать у Раймонды приступа ревности.
Раймонда, с отвращением слушавшая рассказ вначале, в конце концов вся прониклась напряжением воскрешаемых в представлении моментов. На ее лице, поначалу замкнутом, враждебном, по очереди отражались то муки ужаса, то тревога, то напряженное ожидание, то страх. Этот страх охватывал их обоих всякий раз, когда на шахматной доске будущего какая-нибудь пешка делала совсем не тот ход, которого от нее ждали.
После зрелого размышления Филиппу удалось совладать со своими страхами. Для Раймонды же только что поданное блюдо было еще слишком горячим. Она была подавлена, мужество оставило ее.
Она ограничилась лишь тем, что с легкой горечью в голосе, красноречивее всего другого свидетельствовавшей о состоянии ее души, заявила:
– Вскрытие покажет что-нибудь еще, не предусмотренное тобой.
Высказанное беспрекословной доныне обожательницей ставило под сомнение непогрешимость кумира, слепую веру в него. Филипп понял, что речь идет о престиже, который был ему необходим, чтобы сохранить власть над Раймондой.
– С чего ты взяла, что я этого не предусмотрел? Идет следствие, все нормально.
– Почему же ты не говорил мне об этом… раньше?
– Чтобы не осложнять тебе жизнь. В данный момент ты должна была быть в Рио-де-Жанейро… Что же касается инспектора, то это – юнец, кретин. Он, правда, попытался взять меня нахрапом, но я быстро поставил его на место. Можешь не сомневаться: как бы он ни лез из кожи вон, он неизбежно остановится на версии несчастного случая.
Он поправился, дабы не казалось, что он оставляет в тени вторую гипотезу:
– Или же на версии нападения какого-нибудь бродяги… что одно и то же, поскольку он никогда не найдет того, кого нет.
Филипп не знал, убедил ли ее окончательно. Меняя тактику, он сел рядом с ней на подлокотник кресла, ласково обнял за плечи и нежно поцеловал в висок.
– Послушай, дорогая… разлука, поверь, для меня так же тягостна, как и для тебя. Инспектор может вернуться… С твоей стороны было бы крайне неблагоразумно оставаться здесь.
– Куда же я пойду? – прошептала она покорно. Он сдержал вздох облегчения. Теперь исполнение планов зависело только от него.
– Я отвезу тебя на Лионский вокзал и посажу на ночной поезд до Марселя.
– Почему Марсель?
Филиппа всегда немного раздражало, что приходится разъяснять такие простые вещи.
– Потому что чем дальше ты будешь от Парижа, тем лучше… Если ты останешься здесь, у нас не хватит воли, чтобы неделями не встречаться друг с другом…
– Соблюдая меры предосторожности…
– Вот видишь: ты уже предполагаешь, что… Нет, нужно уехать в Марсель или куда-нибудь еще… В большом городе у тебя больше шансов остаться незамеченной… К тому же в Марселе тебя никто не знает… Остановишься в недорогом отеле…
Он на мгновение умолк, а затем озабоченно спросил:
– Кстати, у тебя есть еще деньги?
Денег у нее не было. Обратный путь, который она оплатила, свел на нет ее подъемные. Вместе со стоимостью билета из Парижа до Рио это составляло около пяти тысяч франков – кругленькая сумма, потрачена впустую.
– Мало того, что у нас неприятности, – ухмыльнулся он, – так в довершение всего мы за них еще и платим! Тьфу, черт…