Наташа смотрела на крыльцо—там валялась корзинка с рассыпанными ягодами. Варяг, заметив ее взгляд, поднял голову. Наташа повернулась к Косыреву, угловато приподняв одно плечо. Ее привычный жест, подумал Косырев.
— Рассыпалось все. Ничего страшного. Я бросила на ходу. Как поняла, что это вы!
Она стала собирать ягоды.
— Вы — поняли? А как это вы поняли?
Наташа накатила на ладонь очередную порцию ягод, улыбнулась:
— Ну что вы, это же очень просто. По звуку мотора. Я еще в лесу, когда ягоды собирала, догадалась, что это вы.
— А вдруг не я? Ведь таких моторов много?
Наташа встряхнула корзинку:
— Что вы. Они же все разные. И потом, я ведь этот мотор раньше слышала.
— А-а,— протянул Косырев. Так, будто для него безошибочно узнавать каждый мотор по слуху было самым обычным делом. Он бы, наверное, никогда не отличил по звуку два мотора одной марки. Ну да, она ведь училась в музыкальном училище, у нее должен быть отличный слух.
— Ну вот и все. Полная.— Наташа приставила корзинку к стене и посмотрела на Косырева, будто спрашивая: я еще нужна? Что же ей сейчас сказать, подумал он. От стоящей рядом большой сосны, вниз, к ближнему, прижатому к основанию пригорка срубу тянулся телефонный провод. Косырев посмотрел на него, спросил:
— Там что, и аппарат есть?
Ему показалось, что Наташа думает сейчас о чем-то своем. По крайней мере, она смотрела на реку. Вот кивнула и ответила:
— Нет.
Наташа осторожно сняла прилипшую к виску паутинку. Подняла руку —и пустила шерстистую серебряную нитку по воздуху,
— Аппарат ставят только на сезон. А потом снимают.
— У него свой номер, конечно?
— Нет, номер общий. Получается, что у нас на два месяца спаренный телефон.
— Значит, летом у вас тут веселей, когда лесорубы приезжают?
—- Да... Ребята вечерами собираются, играют на гитаре. Мы к ним ходим. Правда, в этом году лесу дали отдохнуть — заезда лесорубов не было.
Она улыбнулась так, будто знала что-то только ей известное и не хотела с ним этим знанием делиться.
—- Вы часто бываете в Охотоморске?
Наташа нахмурилась.
— Бываем, но не часто. Когда Колю вызывают в райисполком или в отдел лесоустройства.
— Вы ездите с ним?
Она с удивлением посмотрела на Косырева:
— Конечно. Интересно — с кем это я еще могу поехать?
— Может быть, иногда одна?
Косырев вдруг понял: ему сейчас важны совсем не ее ответь!, а именно ее отношение к нему. Наташа улыбнулась — в этой улыбке ощущалось и сожаление, и в то же время что-то вроде гордости.
— Коля меня никогда не отпустит одну. И здесь одну не оставит.
— Никогда?
Она смешно выпятила нижнюю губу:
— Ммм. Никогда в жизни. Боится. Я ему говорю: я же здесь до твоего приезда все равно одна жила. А он: ну, это так получилось, то — другое дело.
Отвернулась, закинула голову. Сказала, щурясь:
— Да, хороший день. Хотя, чего он боится, не понимаю. Здесь могут быть только свои, и потом, Варяг же со мной. Петр Лаврентьевич недалеко. Всегда позвонит, спросит — как ты, что,
— У вас с ним хорошие отношения?
— Он часто к нам в гости приезжает. И мы к нему.
— Наташа. Я... должен буду сюда еще приехать. И еще раз поговорить с вами...
Косырев обернулся и оказался лицом к лицу с Николаем Улановым. Тот стоял молча, почти вплотную, и Косырев видел, что на этот раз в глазах у Уланова не только неприязнь к нему, но и прямая угроза. Уланов посмотрел на Наташу. Она кивнула, дернула поводок и пошла вместе с Варягом к дому. Косырев почувствовал раздражение, но постарался сдержать себя.
— Николай Дементьевич, я хочу еще раз восстановить все детали... Как вы первый раз заметили моторку с человеком, которого мы разыскиваем? Гусевым?
Уланов сказал нехотя:
— Очень просто. Услышал звук мотора на реке, выглянул в окно. И увидел, что вниз по реке идет моторка, незнакомая, человек в ней чужой. Ну, я тут вспомни... что Геннадий Иванович говорил... Спустился тихо с тыльной стороны, взял с собой бинокль на всякий случай. Встал за ближним срубом, посмотрел в бинокль — как будто тот самый человек, которого милиция ищет. Я наверх, к телефону. Вдруг звонок — Даев. Слушай, кричит, Колюнь, тут подозрительная моторка только что прошла. Я уже сообщил Рузаеву в Охотоморск, сейчас милиция здесь будет. А неизвестный вроде к твоему причалу курс держит. Понял, говорю, Лаврентьич, я его уже видел. А он мне: знаешь, Коль, бери тихо берданку и спускайся вниз, попробуй его взять.
Уланов прищурился, будто сосредоточиваясь.
— Я, честно говоря, и сам хотел так сделать. Хорошо, говорю, Лаврентьич, лады. Взял ружье, только смотрю в окно, этот Гусь швартов назад отматывает. Я выскочил, пока добежал до спуска, он уже на полном ходу развернулся и... вверх по Усть-Ине. Я ему: стой! Выстрелил пару раз в воздух, но его и след простыл.