— Повернитесь.
Круглые светлые глаза. Узкое хмурое лицо, щетина на щеках. Желваки. Да, без всякого сомнения, это Гусев Григорий Викторович, подозреваемый в совершении тяжкого преступления.
— Кто вы такой? Ваши документы?
Человек прищурился. Желваки дрогнули и застыли.
— Отвечайте.
— А вы разве не видите, кто я такой? Человек.
— Пока не вижу. Похож на человека. Документы есть? Руками не двигать, я достану сам.
— Документы дома.
— Фамилия, имя, отчество? Чем занимаетесь?
Человек стал растягивать рот, как будто собирался зевнуть:
— А ваша фамилия, имя, отчество? Вы чем занимаетесь?
Косырев сузил глаза. Чуть поднял ствол, плавно остановил его на уровне груди.
— Во-первых, здесь спрашиваю я. Понятно?
Человек молчал.
— Отвечать!
В глазах человека что-то мелькнуло; кажется, подействовало. Теперь нужно не упустить момент.
— С вами говорит майор милиции Косырев. Прошу назвать вашу фамилию.
Человек отвел глаза. Выдавил:
— Гусев.
— Имя, отчество?
— Григорий Викторович.
Косырев сказал мягко, но с угрозой:
— Гусев Григорий Викторович, мой вам совет — будьте благоразумны. Вы подозреваетесь в совершении серьезного преступления. Это раз. Понятно?
— Понятно.
— Два — еще один мой вам совет. Впредь и всегда — разговаривайте с сотрудниками милиции вежливо. Пр-рошу отвечать1 Ясно?
— Ясно.
Теперь по крайней мере Гусев старался не смотреть на него. Это уже было некоторым моральным преимуществом.
— Но только вы зря, ничего я такого не делал. И преступлений не совершал,— с натугой сказал Гусь.
— Хорошо, это мы еще выясним. К вопросу о преступлениях — почему вы, подходя к причалу у Зеленого Стана, не послушались указаний работника милиции, то есть моих? Почему не вернулись, даже несмотря на предупредительные выстрелы?
Гусь поднял глаза: в круглых светлых зрачках не отражалось сейчас никаких чувств.
— А откуда я знаю, что вы работник милиции? — Он моргнул.— Вы в штатском, кто вы, на вас не написано. Я себе тихо спокойно шел, хотел пристать, вдруг смотрю — выбегает человек, пистолью машет. Места тут, сами знаете, глухие. Пулю-то кому хочется получать? Любой бы на моем месте испугался.
— Хорошо, допустим. Тогда почему вы стреляли в человека, который пытался задержать вас на реке? Этот человек здесь хорошо известен, он бакенщик. Почему?
— Ни в кого я не стрелял.
— Стреляли. И этот человек сейчас ранен.
— А из чего мне стрелять? Не из чего, сами видите, оружия при мне нет. Бакенщик же действительно в меня из ружьеца саданул, хорошо, я на дно лег, он промазал.
— Пистолет же у вас был, вы его только что выбросили,
— Не выбрасывал я ничего. Говорю — это был камень.
— Значит, бакенщика вы ранили камнем?
Гусев усмехнулся:
— Шутите. Не знаю я ничего. Кто ранил вашего бакенщика, почему — ваша забота.
— Наша, говорите, забота...
Не спуская с Гусева глаз, Косырев присел. Осторожно подобрал с земли прутик. Гусь с беспокойством следил за ним. Спросил, облизав губы:
— Что это вы?
Косырев воткнул а сухую песчаную почву прутик. Попробовал, хорошо ли держится. Встал.
— Ничего, Гусев. Просто воткнул прутик, чтобы лучше заметить место. Правда, у меня и так память хорошая, Да и следов тут хватает. От одного катера, смотрите, какая борозда. Думаю, при серьезной работе водолазы найдут пистолет, Никуда он не денется. А теперь — руки за голову. Ну!
Гусев медленно заложил руки за голову.
— Повернуться.
Гусев повернулся.
— Идите к катеру. Но медленно! Каждый шаг по моему счету! Раз! Стоять!
Гусев сделал шаг.
— Два! Стоять!
Гусев сделал второй шаг.
— Правильно, Гусев. Теперь так и идите, по счету. Любое изменение движения, а также непослушание буду считать попыткой к бегству. Три! Четыре! Пять! Шесть!
Делая каждый шаг медленно, на счет, Гусев приблизился вплотную к катеру. Косырев подошел к воде, встал за ним.
— Нагнитесь и сдвиньте катер в воду.
Гусев нагнулся, взялся за борт. Корма катера с подвесным мотором была уже в воде: Гусев, напрягаясь, сдвинул лодку в воду до конца. Выпрямился.
— Повернитесь спиной.
Гусев повернулся. Косырев, продолжая держать его на мушке, сел в катер, взялся одной рукой за румпель.
— Садитесь в катер — но медленно. Руки можете опустить.
Гусев, помедлив, опустил руки, шагнул в катер, сел на дно.
— Возьмите весло. Оттолкнитесь.
Гусев взял весло, сильно оттолкнулся. Катер сразу же вышел на свободную воду — и Косырев включил мотор. Движок мерно застучал, мимо понеслись сосны. Только Косырев подумал, что через минуту можно будет подходить к берегу, как мотор, сделав несколько тактов, заглох. Это отвлекло его только на долю секунды, но Гусев уже бултыхнулся в воду и сразу же ушел в глубину. Косырев по инерции хотел выстрелить. Нет, он не имел на это права, да и понимал, что пока это ни к чему. Единственная польза — Даев, услышав выстрел, должен был бы сообразить, что здесь что-то происходит. Так же по инерции Косырев заорал: