– Хорошо ты сценарий обрабатываешь, – сказал как-то Зандер, прочтя очередной набор моих заметок. Из всего, что он говорил, на благодарность в мой адрес это было похоже больше всего.
Сильвия спросила, не успела ли я подумать о том, чем хочу заниматься в киноиндустрии. Я сказала, что мне нравится работать со сценариями, но хотелось бы поучиться продюсированию. Тогда это была правда: меня определенно привлекала роль человека во главе всего этого дела, который движет проект вперед. Тут была тонкая грань между лестью (так как она сама была продюсером) и ослаблением всякого ощущения угрозы (так как я не хотела, чтобы она решила, будто я нацелилась на ее место). Что в любом случае было невозможно, поскольку компанией владела она.
– А как тебе кажется, продюсирование – это вообще что? – спросила она. – Не описывай весь процесс кинопроизводства, так, в нескольких словах.
– Умение все устроить? – предположила я.
Сильвия кивнула.
– Но все сразу не устраивается. Сначала нужно обрасти связями и выпестовать проекты. Потом – увидеть удобный случай. А как придет время, вспомни, чего ты стоишь. И торгуйся.
Я все это запомнила и сказала себе, что смогу этому научиться.
– Что же, – сказала Сильвия, – тогда не прощаемся. Мне кажется, ты можешь очень далеко пойти. А через несколько лет, глядишь, возглавила бы здесь отдел развития.
Одна эта фраза, которой меня одарили, словно тонкой, сухой гостией, питала меня все последующие годы, когда я тащила на себе кучу дел разом и получала за это смешные деньги.
Попросить чего-то еще мне и в голову не пришло. И как-то официально отразить мою работу со сценарием Зандера я тоже не попросила. Тогда я была благодарна уже за то, что меня взяли в команду.
Глава 7
– А можно забежать вперед?
Так, почему я спрашиваю? Это моя история.
Будь это фильм, сейчас на экране появился бы титр: “Четыре года спустя”.
Прошло четыре года, и “Твердая холодная синева” совсем скоро должна была выйти на экраны. У нас в “Фаерфлае” установились удобные треугольные отношения: Зандер с Сильвией сверху, я снизу. Следуя примеру Сильвии, я постигала искусство заводить связи и торговаться; и то и другое возможно лишь в том случае, если ты излучаешь достаточно уверенности. Ее я тоже набиралась. О моей репутации сценарных дел мастерицы постепенно узнавали в нью-йоркских киношных кругах – отчасти благодаря похвалам Сильвии. Если бы я захотела, то могла бы воспользоваться этим, чтобы познакомиться с другими продюсерами, воротилами киноиндустрии, “обрасти связями”. Как обычно, вовремя мне этого в голову не пришло.
Вместо этого я дневала и ночевала в “Фаерфлае”, подстраховывая Зандера с Сильвией везде, где было нужно: готовила рекламные комплекты, проверяла с нашим адвокатом договоры, подыскивала агентов по продажам и прокатчиков. К тому времени я также заведовала офисом – надзирала за менявшимся составом наших стажеров, приходивших работать бесплатно. К счастью, сама я уже получала пристойную зарплату. Ничто в сравнении с тем, что получали мои университетские друзья, ушедшие в мир корпораций или только-только кончившие юридический или медицинский факультеты. Меня все равно клонило к тому, чтобы заказывать самое дешевое блюдо из меню любого ресторана, но я зарабатывала достаточно, чтобы съехать от родителей и снять трехкомнатную квартиру в Уильямсбурге на двоих с подругой подруги. Я наконец-то чувствовала себя взрослой.
Тогда мне было под тридцать. Я встречалась с несколькими парнями, но длительных отношений не было. Карен же годом раньше вышла замуж за своего давнего возлюбленного и теперь ждала ребенка. (Как всегда, полностью оправдывая ожидания родителей.) Но для меня романы – и все, что им сопутствовало, – не были на первом месте, потому что я душой и телом принадлежала работе. Мужчины казались несравненно менее интересными, чем фильмы, и непредсказуемый процесс заигрывания, пробуждения с кем-то рядом, посылания смс, возможно – неполучения ответа, зачастую радовал меньше, чем удовольствие от просмотра хорошего фильма. Вместо этого я воображала долгую и волнующую карьеру кинопродюсера. Никакой другой арки персонажа мне от жизни не требовалось.
К тому же на работе бывало весело. Иногда Сильвия просила меня поработать у нее дома, где она неизменно откупоривала под вечер бутылку превосходного красного вина, а трое ее детей (Нейтан, Рейчел и Джейкоб) часто бывали дружелюбны и любознательны. Я видела, как Рейчел с годами вырастает из резвой десятилетки в хмурую, худющую пятнадцатилетку. У меня было такое чувство, что, несмотря на сумрачное бремя пубертата, ей нравится, когда я рядом, – длинноволосая женщина двадцати с чем-то лет, кажущаяся совсем непохожей на ее мать.