Он давненько не брал в руки карандаш, и старые, довоенные фильмы начинали раздражать, как и гулкое, необжитое эхо в новой конспиративной квартире, в которую та самая Романофф порой вламывалась без стука, прикрываясь дружеским участием, а на деле словно подловить пыталась. Она не верила, что от вмешательства ОБС не осталось и следа, как не верил и он сам, несмотря на то, что лучшие специалисты «ЩИТа» убеждали его в обратном. Сейчас Стив ждал девушку и почти не волновался, лишь ощущал лёгкое покалывание в кончиках пальцев, слегка учащённое сердцебиение от эффекта новизны, которое внесло это свидание в его блядски унылый распорядок. Роджерс равнодушно ловил взгляды краснеющих от смущения официанток, когда Дэйзи вошла в стеклянные двери заведения.
Она была красива в свете низких вельветовых абажуров. Подведённые глаза и слегка подчёркнутые губы, шпильки, платье по фигуре — просто счастливый случай, а не девушка. Дэйзи согласилась на встречу сразу же, хотя соседка крутила неприличные жесты и хлопала ртом во время их короткого телефонного разговора, как рыба без воды. Девушке положено пару раз отказаться, сославшись на неотложные дела, и лишь потом принимать приглашение, таков негласный этикет. Роджерс едва не забыл, что когда в помещение входит дама, нужно вставать.
— Прости, я опоздала, — едва уловимый блеск глаз, аромат лёгких девчачьих духов, то, как она подставила напудренную щеку под традиционный приветственный поцелуй — тонкая игра под названием «флирт» началась прямо сейчас. Дэйзи отчаянно фальшивила, потому что на свидания выбиралась редко, а Роджерс — потому что ему хотелось скорее перешагнуть эту неизбежную стадию. Силиконовая девка, которая помогла ему распрощаться с опостылевшей девственностью, неисчерпаемым предметом шуток за спиной, подсела тогда к нему сама, в баре, куда Роджерса занесло попутным ветром. В номере этажом выше она скакала на нём и повизгивала на высоких нотах, даже здоровенный нарощенный ноготь сломала, так старалась, бедняжка. Капитан получил, что хотел, но особенно впечатлён не был. Старый Роджерс верно говорил о правильном партнере, который не лишил бы его азарта завоевания, и Дэйзи казалась отличным трофеем.
— … экология и защита окружающей среды.
— Прости, что? — Ещё год назад он наверняка бы водил её под ручку по аллеям Центрального парка (месяца три, как минимум), потом украл бы лёгкий поцелуй (без языка, упаси Боже!), следом пошёл бы знакомиться с её родителями и просить официального разрешения сопровождать их дочь там-сям. Сейчас же он лишь переводил взгляд от глубокого выреза на платье до губ, сочно подведенных алым, будто никакого другого цвета косметические компании не изобрели со времен Второй Мировой. Этот алый цвет действовал на него, как тряпка на быка — ни один вирус не смог вытравить из его сознания тех воспоминаний…
— Ты спросил, на кого я учусь, — пояснила Дэйзи и слегка бровью повела, будто почувствовала, что её совсем не слушают.
— Интересно, наверное, — Роджерс прохлопал всё на свете, гул своих-чужих мыслей подавлял все остальные звуки. Под столом, прикрытым длинной, белоснежной скатертью, носок ботинка отбивал нервический ритм, а над головой схлопнулся вакуум, лишив зрения, слуха, вкуса. Слишком много людей, слишком мало кислорода, слишком жарко, так, что даже расстёгнутый ворот синей, под цвет глаз, рубашки сдавливал горло. Хотелось выйти на террасу или балкончик с коваными перилами, украшенными отвратительно-безвкусными виноградными листьями. Он не почувствовал даже как острие простого, столового ножа впивается в ладони, пачкая серую гладь в этот чёртов алый.
— Вообще-то, не очень. Я еще не знаю, чем хочу заниматься в жизни. Но мечты родителей исполнять точно не хочу.
— Извини, — не выдержал, двинул со скрипом стул и вышел в вечерний мрак, оставив на столе салфетку в бордовых кровяных разводах.
Визгливый смех тупой блондинки через стол, спёртый воздух вперемешку с горелой вонью с кухни, эти блядские взгляды напрямую и исподтишка. Все чувства обострились, выворачиваясь шкурой наружу, заставляя сжимать кулаки до белых костяшек, чтобы сдержаться и не разнести до фундамента всё вокруг себя. Эти состояния не поддавались статистике. Стив не знал, как давно и как часто они случались, как они повлияют на успех грядущих операций и на его жизнь в целом, а челюсти упорно сводила какая-то необъяснимая судорога, когда он собирался рассказать об этом своему курирующему психологу.