— Зена, я не люблю тебя. Мне очень жаль. Извини.
Высокая женщина выдавила улыбку.
— Я знаю это, — решительно сказала она. — Я Победитель. Чудовище…
Габриэль положила руку Зене на предплечье.
— Боги, Зена, это не так. Мне всё равно…
— Собери свои вещи, Габриэль. Джаррод уже знает, что нужно собирать.
Младшая женщина сглотнула. Это не было просьбой. Это был приказ. Часть Габриэль немедленно захотела восстать, в то время как другая часть стремилась попытаться жить с этой женщиной. Тем не менее, она всё понимала, что отрицать Завоевателя было глупостью. По крайней мере об этом. Для Габриэль колесо судьбы уже начало вращаться. И вопреки ей казалось, что она продолжит свой путь.
— Да, моя госпожа.
*****
Габриэль была глубоко задумчива, упаковывая небольшую сумку. Она могла это сделать. Она могла быть с этой женщиной. Она и Джаррод будут в безопасности, и о них будут хорошо заботиться. Габриэль ни на секунду не поверила, что Зена причинит мальчику боль, что бы ни случилось между ними.
— Мама? — Его голос был тихим позади неё.
— Да, сынок. — Она попыталась осветлить своё лицо, прежде чем повернуться к нему лицом. — Что такое?
— Зена любит тебя.
Её голова немного опустилась; она глубоко вздохнула, протягивая руку своему сыну.
— Джаррод, Зена не знала меня достаточно долго, чтобы любить меня по-настоящему.
— Она сказала мне, что любит тебя. — Он взял её за руку, с любопытством наблюдая за ней, пока она впитывала его слова.
Она села рядом с сыном на кровать.
— Что она сказала о тебе? Она тоже сказала, что любит тебя?
— Да уж. — Он радостно кивнул.
Габриэль улыбнулась едва сдерживаемой радости мальчика.
— Тогда для меня этого более чем достаточно. Что ещё она сказала?
— Я сказала ему… — Зена оттолкнулась от дверного косяка, вошла в комнату и опустилась на колени рядом с ними. Она обхватила лицо Габриэль ладонью. — Я сказала ему, что всегда буду охранять тебя и сделаю всё возможное, чтобы сделать тебя счастливой. — Она взяла Джаррода за руку, слегка потянув за неё. — Эй, Тигр, можешь дать нам с мамой минутку наедине?
Он закатил глаза.
— Конечно, Зена. Мне нужно кое-что достать в моей комнате.
Зена усмехнулась, наблюдая, как он бросается. Она снова повернулась к Габриэль. Протянув руку, она смахнула несколько слёз, катившихся по щекам Габриэль.
— Я знаю, что ты меня не любишь, Габриэль. Но ты можешь научиться этому, если дашь себе шанс. Ты сказала, что готова научиться любить своего мужа. Ты можешь сделать то же самое для меня?
Габриэль кивнула, чувствуя определённую тягу к этой могущественной женщине. Когда она была в присутствии Зены, всё казалось намного яснее.
И хотя её давнишние сомнения не исчезли полностью, они значительно ослабли.
— Хорошо. И даже если ты никогда не полюбишь меня по-настоящему. Я верю, что мы на пути к дружбе. — Зена задумчиво усмехнулась. — И боги знают, мне нужен хотя бы один.
— Что ты прикажешь мне делать, Зена? Когда мы вернёмся во дворец, что я буду делать?
— Что ты хочешь делать?
— Хочу сделать? — Бледные брови нахмурились. — Я… я… я никогда не думала об этом, — призналась она. — Никто никогда не спрашивал меня раньше. Пердикус определённо не знал.
— Ну, теперь они есть. — Завоеватель встала, протянув Габриэль сильную руку и искреннюю улыбку. — Да ладно.
*****
Каллисто провела пальцами по лицу, почёсывая шею. Её нервное подёргивание становилось всё более очевидным с каждым мгновением. Как две суки в противостоянии, Зена просто смотрела на неё. И теперь ей пришлось терпеть вид Завоевателя с негодяем и её шлюхой. Генерал наблюдала через лагерь, как Зена увела женщину и мальчика в свою палатку. Каллисто ждала, расхаживала и ждала ещё. Наконец, появилась Зена и направилась к ней. Она взяла себя в руки и встала лицом к лицу с Завоевателем.
— Милорд, — тихо предложила она. — Устали от маленькой шлюшки и её детёныша?
— Пойми прямо сейчас, Каллисто. Я не знаю, какие у тебя могут быть больные и сумасшедшие маленькие фантазии о нас. И я не хочу знать. Но эта женщина и её сын возвращаются во дворец вместе со мной и они находятся под моей полной защитой. Если ты сделаешь что-нибудь, чтобы повредить одному из них, прямо или косвенно, я лично буду тем, кто пронзит твою плоть кольями, когда я положу тебя на крест.