— Мама?
— Да, Джаррод? — Габриэль стояла в центре палатки, решая начать заправлять постель.
— Должен ли я отнести мои постельные принадлежности в палатку?
Она повернулась к своему сыну, у которого была огромная счастливая улыбка на лице.
— Да, я полагаю, с этим всё будет в порядке. Но ты держись подальше. Не уходи никуда и не делай ничего, что тебя не касается. Это наверняка расстроит Зену.
— Да, мэм. — Джаррод скатал первую шкуру, которую нужно было переместить, и наполовину вытащил её из палатки.
Блондинка немного рассмеялась, слегка покачав головой, глядя, как он уходит. К тому времени, как он вернулся за новым мехом, она уже застелила постель и осторожно поставила стол в сторону.
— Зена сказала, что она будет бороться со своими войсками за следующие две отметки, — сказал он ей, раскатывая ещё один мех. — Она сказала, что тебе следует попросить кого-нибудь приготовить для неё горячую ванну и сделать воду как можно более горячей.
Габриэль вздохнула.
— Хорошо, это означает, что мне нужно выяснить, что она использует для ванны.
Он немного посмеялся.
— Хорошо, моя маленькая крыса! — Она подхватила его на руки, щекоча его. — Что тут смешного?
— Мама! — он взвизгнул, вертясь в её руках, безумно хихикая, когда корчился.
— Скажи мне! Скажи мне, что тут смешного.
— Ты.
— Я? Почему я такая смешная? — Она перестала его щекотать и просто обняла.
Он становился таким большим. Габриэль задавалась вопросом, сколько ещё лет она проживёт со своим сыном, поклявшись ценить каждое мгновение. В то время, когда большинство мальчиков отдалялись от своих матерей, Габриэль и Джаррод действительно любили проводить время вместе, ни один из них не приносил извинения за связь, в которой каждый, казалось, черпал силу и утешение. Но насколько бы это ни было, Габриэль знала, что это не продлится вечно. Особенно с учётом того, что Джаррод столкнулся с такими сильными людьми, как Палаемон, которые помогли бы мальчику стать мужчиной. И Зена. Габриэль мысленно закатила глаза. Она сама оказала влияние… Джаррод обвил ногами её талию.
— Уфф, — игриво простонала она под его весом.
— Тебе не нужно выяснять, что Зена использует для ванны. Тебе просто нужно сказать кому-нибудь, чтобы тот принёс в палатку.
— Как ты стал таким умным?
— Палаемон сказал мне. Зена заставляет слуг и рабов делать тяжёлую работу. Тебе больше не нужно выполнять тяжёлую работу, мама. Теперь у тебя есть люди, которые сделают это за тебя.
— Ты прав, я верю. Думаю, мне придётся начать думать немного по-другому, не так ли? — Она прижалась лбом к его лбу.
— Ага. — Он кивнул. — Ты должна думать, как супруга Завоевателя.
Она отстранилась от сына.
— Где ты слышал это слово?
— Палаемон сказал мне. Он сказал, что если я должен считаться принцем, то ты должна быть супругой Завоевателя.
— Боги мои, разве ты не полон информации, Маленький принц? Кстати, пусть это не вскружит тебе голову. Победитель или нет, я всё ещё твоя мать, и я по-прежнему оставляю за собой право загорать тебе зад, если мне нужно. — Но подмигивание убило её слова.
— О да, мэм. Я это знаю.
— Хорошо. — Она опустила его. — Теперь закончи перемещение твоих вещей к твоей палатке. — Она слегка шлёпнула его по спине, чтобы он ушёл.
Габриэль вышла наружу. Её взгляд сразу же привлёк место, где Зена вела спарринг. Она сражалась с четырьмя мужчинами одновременно, в то время как другие стояли вокруг, ожидая своего шанса присоединиться к битве. Зена не сдерживалась. Мужчины падали на землю с настоящими ранениями. Конечно, раны не представляли угрозы для жизни, но, тем не менее, это были раны. Каждый поднялся с земли, и сразу за ним ухаживали. Когда один закончил, его место заняли как минимум двое.
Габриэль наблюдала за спаррингом, пока не почувствовала чью-то руку на своей руке.
— Миледи, вы чего-то желаете?
Она обнаружила, что обращается с добрыми глазами к маленькой пожилой женщине. Женщина была довольно хорошо одета для рабыни. Габриэль решила, что эту женщину следует считать служанкой. Рабыни носили ошейники, а у женщин их не было.