- Стилински~, - Дерек знакомо рычит, скалит зубы, но когти не выпускает. Пролетающая рядом рука Стайлза, в порыве неконтролируемого трепа того, сверкает браслетом соулмейта; волк внутри вновь скулит и скребется, намереваясь, кажется, сделать дыру в грудной клетке. - Я тебе не только голову и руку откушу, я тебя пополам перегрызу и на органы сдам, оставляя Мелиссе МакКол для особо сложных пациентов.
Стайлз замирает, приоткрывает рот в удивлении - Дерек искренне думает о молитве, ведь от постоянного тарахтения болит голова, - а после вновь всё по кругу.
- Нет, ну серьезно, Дерек, ты хоть улыбаться умеешь? Или рожа треснет?
- Нет, ну серьезно, Стайлз, ты можешь заткнуться? Или умереть решил?
От передразнивая Стилински немного унывает, но закрывает рот и послушно молчит. Руки на груди скрещены, оленьи глаза сверкают, а вокруг неожиданно появляется аура уныния и недосказанности. Дерек, честно, не хочет видеть такого Стилински, но голова все еще нещадно гудит, а волк скребется.
- Если ты не будешь говорить десять тысяч слов в минуту, - Дерек на секунду затихает и пытается смириться с неизбежным, - то я соглашусь сходить с тобой на свидание.
Стайлз тут же расцветает, но улыбка у него какая-то подозрительная. В следующую секунду Дерек начинает жалеть о сказанном.
- И даже освещать мне дорогу своими голубыми фонарями не будешь? И клыки не выпустишь? А как же любимое мои-зубы-твоя-шея, чувак? Я ведь…
- Не зови меня чуваком.
- … и правда хочу с тобой погулять, да и на первом свидании целуюсь. Да-да, не смотри на меня так, я не ханжа…
- Стайлз.
- … ибо сила во мне великая не дремлет, заставляя поступки геройские совершать, да…
- Стайлз!
- … гнева твоего праведного, но косого, опасаться…
- Стайлз, - Дерек шумно выдохнул и сверкнул голубыми глазами, - заткнись!
- Но я просто… мхф!
Нет, к подобному можно и не привыкать. И все же Стилински совершенно не умеет целоваться, а Дерек слишком любит быть везде главным.
========== Спок/Кирк ==========
С давних времен люди знают, что самый счастливый человек - это тот, кто сумел повстречать на своём жизненном пути родственную душу, своего соулмейта; чьи глаза навсегда стали одного цвета
- Мама, а почему у меня левый глаз ярко-голубой, а правый карий? - пятилетний мальчик с интересом смотрит на невысокую женщину, протягивая вперед ручки, - и почему у тебя глаза одинаковые?
Женщина в ответ улыбается, запуская руку в густую шевелюру светлых волос сына на макушке и ерошит, создавая хаос. Маленький Джеймс в ответ лишь хмурится, но тут же растягивает губы в ответной улыбке.
- Когда мы рождаемся, то у нас разные глаза. Это связано с тем, Джимми, что для каждого человека в мире существует своя родственная душа. Мы называем их соулмейтами. Он - самый близкий человек, которого ты встретишь. Тот, кто разделит твои чувства, эмоции и переживания, кто будет рядом при любом раскладе и никогда не покинет добровольно. - Женщина многозначительно хмыкнула, давая ребёнку осмыслить. - И когда ты его встретишь, то твои глаза станут одного цвета.
- У тебя тоже были разные глаза, пока ты не встретила папу?
- Конечно, милый.
Джеймс Тиберий Кирк с детства представляет свою родственную душу, как что-то из ряда вон выходящее. Для него встретить своего соулмейта равносильно благоговейному званию капитана Звёздного Флота - пока что непостижимо, но со временем возможно. Именно поэтому желание вступить в Академию лишь укрепляется, стоит заметить огромное, воистину ужасающее, количество народа у входа.
В первый же год обучения Джеймс, а ныне Джим, разочаровывается в самой сути идеи соулмейтов. В его постели, как и в мыслях, побывали десятки девушек - даже парочка парней - но найти того-единственного так и не получилось. Но Кирк, обладая врожденным упорством и напрочь отбитым чувством самосохранения, продолжает лелеять надежду на скорую встречу с тем самым соулмейтом.
Долгие три года приносят свои плоды неожиданно, а свалившиеся проблемы в виде предстоящих экзаменов занимают всё свободное время в жизни юного натуралиста Тиберия (Боунз искренне смеётся с собственной шутки, на что Джим лишь улыбается). Всевозможные тесты, стрессовые ситуации, марафоны и нормативы превращают Кирка в мужчину, но тому откровенно дела нет до томных взглядов обоих полов. Раз не нашел родственную душу, то хоть кресло капитана заслужу - твёрдо решил Кирк и углубился в изучение материала.
Когда остается последний рывок для окончания Академии, ситуацию портит чёртов результат независимого эксперта. Некто был явно против, а у Джима уже кулаки чесались намылить чью-то напыщенную морду за испорченную оценку.
Это случилось неожиданно. Кирк и сам понять не успевает, а его внимание полностью сосредотачивается на черноволосом вулканце, что цепким взглядом каре-голубых глаз скользит по нему, Джиму.
Но не стоит забывать, что метаморфоза со сменой цвета глаз происходит не сразу. Для полной перестановки радужной оболочки цвет меняется постепенно. У каждого человека индивидуально, но чаще от трех дней и до месяца.
В первый день знакомства со Споком Джим не замечает едва-заметную голубую дымку вокруг черного зрачка на карей радужке. Она прозрачная, чуть поблескивает, но есть. На второй и третий день Кирк так же слеп, но утро четвёртого дня застает Джеймса врасплох. Кирк хмурится, придирчиво осматривая помутневшую радужку, а внутри разливается такое тепло и радость, что сдержать сумасшедшую улыбку просто невозможно. И первым, кто замечает подобное поведение, как и цвет глаз, становится Боунз.
- Ты шутишь? Нет, погоди, ты серьёзно? - Маккой практически шипит, косо поглядывая на ведущего лекцию Спока.
- Я похож на клоуна или у меня вдруг вырос хвост? - Кирк скептически хмыкает, а после весело усмехается.
- Нет, стой, ничего не говори.
- Боунз…
- Я поверить не могу! - Леонард вскидывает руки, а после поспешно зажимает рот ладонью.
- Боунз!
- И этот остроухий гоблин - твой соулмейт?!
- Заткнись, Боунз! - Кирк шипит в ответ, стараясь угомонить друга, а после запоздало замечает, что аудиотория неожиданно застыла и все взгляды прикованы к ним; Джим сглотнул и нервно улыбнулся.
- Кадет Маккой, кадет Кирк, - беспристрастный голос вулканца звучит практически угрожающе, - не хотите ли поделиться своим… шёпотом, - по кабинету проносятся смешки, - со всеми?
- Никак нет, сэр. - Кирк дерзко улыбается, а в глубине разномастных глаз черти пляшут.
Спок в ответ молчит, щуря точь-в-точь глазами Джима, а после продолжает вести лекцию как ни в чем не бывало. Маккой раздраженно пилит взглядом чёрный затылок Спока, а Кирк не может перестать улыбаться.
- Как думаешь, на карей радужке мой голубой смотрится лучше, чем его карий на моей?
*
Джим не считал себя страшным, глупым или неинтересным. Все его прошлые пассии в один голос уверяли, что скучно с ним не бывает: от Кирка всегда веет теплом, светом, энергией. Равнодушным (и неудовлетворенным) от голубоглазого еще никто не уходил. Поэтому Джим полноправно считал, что может заполучить себе любого. Ну, рано или поздно. Шла вторая неделя бесплодных, пока что, попыток. Отчаиваться было рано, поэтому кадет принялся с двойным упорством оказывать Споку знаки внимания.
- Может не стоит так сразу? - Леонард МакКой старался подавить ухмылку, - наш зеленокровый гоблин робеет от твоего напора. Умерь либидо, прикрой, так сказать, тылы. Может и клюнет.
- Жаль, что Спок не девушка. - Кирк вздохнул, кидая заинтересованные взгляды на вулканца. - Точнее хорошо, что не девушка. У девушек не бывает таких задниц, чтобы хотелось подойти и…
- Избавь меня от этого, Джим!
Гул в общей столовой поражал своей громкостью. Джеймс Тиберий Кирк самодовольно улыбался, с нескрываемым обожанием и нежностью наблюдая за вулканцем. Спок предпочитал игнорировать всё. Абсолютно. И взгляды, к огромному сожалению Кирка, оставлял так же без внимания. А ведь светловолосый уже что только не пробовал! И томные, до краёв наполненные похотью и желанием, и робкие, словно Джим невинный девственник. Даже чисто профессиональный холодный взгляд не заставил вулканца обратить своё внимание на скромного курсанта. Кирк злился, Кирк переживал, Кирк огорчался. Но не сдавался. Спок, в конце концов, его соулмейт, а значит, как бы тот ни упрямился, всё равно будет его. От подобных мыслей в груди теплело без ведомых причин, а на губах расцветала радостная улыбка.