Признание в любви в конце письма выходит несколько неожиданным даже для самого Роджерса, но сдержать рвущиеся чувства нет никаких сил. Блондину кажется, что если Тони не позвонит в ближайшую неделю, он сам придет. Просто так, без всяких приветствий, вломится в бывший штаб и сдаться Тони. Упадет на колени, обнимет и будет молить о прощении. Капитан Америка бы так никогда не сделал, нет. Он волевой, он выстоит, сможет похоронить в себе чувства и привязанности, утопит и спрячет глубоко-глубоко, не давая душе и сердцу добраться до них. Только вот Стив - не Капитан Америка. У Стива на куски все рвется, тянется обратно на базу Мстителей, тянется к Тони. К Тони, который остался совершенно один. И все из-за него. Это он отобрал у Тони сначала Пеппер, заменив ту и признавшись в любви, это он развязал войну, это он расколол Мстителей, это он виноват в том, что Роуди парализован, это он виноват в том, что сейчас с Тони лишь Пятница, Марки, да Питер с Роуди. Это он виноват в том, что Наташа, Т’Чала и Вижн стали перебежчиками. Во всем, что случилось и что доставило Старку боль - виноват только он, Роджерс. От этого становится еще гаже, а совесть продолжает заедать с новой силой.
Через три дня размышлений Стивен сидит на крыше высотки в Бруклине, сжимает в одной руке винтажный мобильный-раскладушку, зеркального близнеца старковского, а во второй стеклянную бутылку с лимонадом, и понимает, что отныне ничего не будет как прежде. Даже если они с Тони помирятся, даже если тот сможет простить хотя бы частично, даже если они сойдутся, то прежнего доверия не будет. Тони больше не сможет рассказывать без умолку обо всем, не сможет нежно целовать Стива с утра в щеку и нежничать, как умеет только он. Не сможет и доверить Капитану себя на сто процентов, не ожидая подвоха. И во всем, опять же, Стив виноват сам. Бутылка летит в соседнюю стену, осколки разлетаются по крыше, остатки жидкости пачкают персикового цвета стену, оставляя неприятное мокрое пятно. Роджерс поднимается на ноги, последний раз оглядывает издалека базу и оглядывается, замирая. Телефон в руке вибрирует, а ненавязчивая мелодия бьет по ушам не хуже молотка.
- Тони? - в горле предательски пересыхает, к глазам подкатывает влага, а внутри суперсолдата, в груди, иррационально теплеет. - Тони, я…
- Я люблю тебя.
========== Леонард/Барри ==========
Комментарий к Леонард/Барри
У каждого на теле присутствует татуировка выражения самой сущности твоей второй половинки, которая во время встречи воссоединиться с тату твоего соулмейта. Написано для группы ColdFlash http://vk.com/coldflash по посту http://vk.com/coldflash/au?act=s&id=109503179&w=wall-109503179_3221%2Fall
Кейтлин говорила, что её соулмейт выражает собой что-то необычное, что-то магическое и горячее: на её плече отчетливо видно небольшое красное пятно. Маленький огонек пламени, аккуратный, как и сама Сноу, ярко выделяется на молочной коже девушки и всячески притягивает взгляд. Сама Кейтлин отмахивается, неловко улыбаясь и краснея, но потрогать не дает. Она, похоже, все еще верит в сказку о том, что знак соулмейта может резонировать с твоим, который находится на теле этого самого соулмейта и откликаться, посылая тепло. Барри Аллен в это не верил, ощущая каждый раз лишь холод.
У Циско, что крайне смешно, был золотой дракон. Природа решила над ним посмеяться - не иначе, - ведь его татуировка находится чуть ниже пупка, вечно скрытая одеждой и так, что рассмотреть можно лишь при более близком контакте. Сам Циско, Барри уверен, оставил на своем соулмейте мини-учебник по физике или, в крайнем случае, компьютер.
У Барри на запястье красовалась снежинка. Тоже маленькая, но все же больше огонька Кейтлин. Темно-синяя, с тонкой обводкой ярко-голубого по краям, будто каемка на белоснежной узорчатой скатерти, постеленной матерью еще в далеком безоблачном детстве, пронизанная насквозь белыми полосочками - венками. У Аллена она вызывает ассоциации с зимой, лютым морозом и холодом. Холод, к слову, Барри ощущает каждый раз, сколько бы не касался невольной татуировки. Иногда, сидя в комнате перед камином вечерами после трудного дня супергероя, Флэш скользил взглядом по отметке соулмейта, невесомо поглаживая чуть покрасневшую кожу рядом. В детстве мама говорила, Барри помнит отлично, словно это была книжная история про динозаврика, что татуировка реагирует на своего хозяина. В то время маленький Барри думал, что речь о нем, но только к пятнадцати годам сообразил, что он тут, к слову, совершенно не при чем. Соулмейт, кем бы он не был, влиял на жизнь тогда еще маленького Аллена с самого детства и по сей день продолжает, заставляя неловко ежиться и вздрагивать на очередной вспышке жжения.
Говорят, что боль твоей половинки, будь то душевная или физическая, намного больнее собственной. Жжение, Барри стоит признать, было довольно часто и заставляло волноваться. Видимо, парень всегда усмехается на подобных мыслях, его соулмейт часто влипает в неприятности или получает в драке. Другого объяснения тому, что однажды вокруг тату было не покраснение, а натуральный синяк, скрывающий синие контуры, Аллен найти не мог. В такие моменты парень жалел больше всего, что встретить того самого человека, свою родственную душу, можно и в конце жизни. Или совсем не встретить. О последнем Флеш старается не думать, предпочитая занять мысли более подходящим.
Когда Джо в один из будней показывает базу данных предполагаемых преступников, Аллен на пару мгновений замирает, разглядывая незнакомое лицо мужчины с коротким ежиком волос и яркими, странно живыми - для фото - глазами цвета ясного неба. Тату странно пульсирует, отдавая легкой дрожью, но в тот момент Барри не заостряет внимание на подобном. Пять минут спустя Циско сообщает о новом ограблении и Флеш приступает к работе, отодвигая Барри Аллена, судмедэксперта, на второй план.
А потом Флеш встречает Леонарда Снарта - преступника, вора, лжеца и того самого мужчину с невероятными голубыми глазами из полицейской базы даных. Тату тут же заходится новой болью, пульсирует, бьет тупой колкостью в висках, но Флешу не пристало пускать слезы от какого-то соулмейта. Барри решительно игнорирует её, решает глянуть на сходящую с ума отметину позже, незаметно касаясь ту пальцами сквозь плотную ткань костюма, а после нацепляет маску Флеша и растворяется.
Вечером следующего дня, когда преступность города берет выходной, а у Барри Аллена буквально отваливаются руки и ноги от усталости, соулмейт преподносит супергерою сюрприз. На чуть припухшем запястье, в центре синей невероятной снежинки, прорисовалась алая, всепоглощающая молния. Аллен моргает, невольно приоткрывая рот от удивления и осознания, а после давится воздухом. Красная вспышка на его запястье, его собственная, видимо, так гармонично сливающаяся со знаком соулмейта, игриво блестит в свете от камина.
Два дня спустя, посредине рабочего дня простого судмедэксперта, у Барри Аллена звонит телефон. Номер высвечивается незнакомый, но внутренний голос, как и тату, зудят о том, что нужно взять трубку. Парень проводит пальцем по экрану, передвигая мигающую зеленую трубку вправо, а после набирает побольше воздуха и выдыхает:
- Барри Аллен у телефона, здравствуйте.
- Что же, Scarlett, - мужчина на том конце провода усмехается, а у Барри по спине мурашки бегут от знакомого прозвища, - это было неожиданно.